— Есть кто живой? — спросил Прокл, натягивая на нос ворот свитера.
Кто-то невидимый тепло и вкусно дохнул на него. Во тьме заблеяли, и блеяние плавно перешло в женский заспанный голос:
— Уйди, Машка! Все волосы на рога намотала. Митрий, вставай, кого-то черт принес.
Под грузным телом зашуршала солома и кто-то голосом Высоцкого проворчал:
— Уйди, Машка, всю грудь копытами истоптала. Это ты, Илья?
— Нет, это не Илья, — ответил Прокл, — это так, прохожий.
— Прохожий, на лешего похожий, — проворчал разбуженный мужик. — Где у нас топор-то, Нюрка?
— Да вы не волнуйтесь, — нежно успокоил темноту Прокл.
— А чего нам с топором-то волноваться? — весело удивилась из темноты Нюрка. — Пусть кто без топора волнуется.
Чиркнула спичка, и печальный, тревожный свет керосиновой лампы вырвал из мрака коренастого кривоногого мужика в исподнем, буйно заросшего волосами. Лишь пронзительные лешачьи глаза да крючковатый нос проглядывали сквозь кучерявую растительность. Он стоял по колено в золотой соломе, в вытянутой руке держал лампу с закопченным стеклом, а в правой опущенной — топор с прилипшими к окровавленному лезвию птичьими перьями. Из соломенного облака неприступной вершиной круто взмывало вверх Нюркино бедро. Женщина жмурилась от света. По деревенским меркам она была красавицей: круглолица, румянолика, пышноволоса, сдобна телом. Рядом с ней лежала черная коза, поблескивая золотым сором соломинок, и глупо таращилась на незнакомца. В углу, сокрытая тенью мужика, лежала корова. Животное пережевывало вечную жвачку, ее вдовьи глаза с печалью и укоризной смотрели на Прокла. Вдоль глухой стены вперемежку с поросятами и козлятами спали ребятишки, припорошенные все той же соломой. Седогривая кобыла затрепетала губами прямо в ухо Прокла, нервно подрагивая кожей. К боку ее жался жеребенок.
В этом золоте соломы и равноправном ночлеге людей и животных было бы библейское очарование. Но смущал терпкий запах.
Прокл, стараясь не дышать слишком глубоко, переводя взгляд с животных на людей, сбивчиво объяснил, как шел к Неждановке да сбился с дороги, но, к счастью, услышал крик петуха.
— Неждановка? Поди, Ржановка? — переспросила Нюрка и махнула полной рукой. — Эк, куда тебя занесло. Совсем в другой стороне.
— Да вот хотел путь сократить и лесом дорогу срезать, — повинился Прокл.
— Последнее дело ночью в лесу с дороги сходить, — согласился мужик, не выпуская из рук топора. — Слышь, Нюр, в Неждановку он шел…
