А боковым зрением чувствует матовое золотое свечение.
Поворачивает просветленную после слияния душ голову — здравствуйте вам! — это же давешний жук. Только размером с микроавтобус. Крылышко-дверцу приподнял, а под ним уютная кабина.
Встал Охломоныч, отряхнулся. Заглянул внутрь жука, а там — ни руля, ни кнопки, ни ручки. Ничего.
— А как же тобой управлять прикажешь?
И слышит внутренний, насмешливый голос:
«А что мной управлять? Садись да поезжай».
— А нажимать на что? Нажимать-то не на что.
«А вот нажимать как раз ни на что и не надо. Думаю, мы друг друга и так поймем».
— Вот оно что, — догадался Охломоныч, — значит, одной силой мысли?
«Силой мысли? — хмыкнул внутренний голос с иронией. — Ну, назови это так».
Забрался Охломоныч внутрь жука. Кресло не кресло, а как бы живое существо. Нежно так замурлыкало и, вроде мягкой пены, окутало по фигуре. Не сидишь, а паришь в невесомости.
«Ну, поехали?» — спрашивает внутренний голос.
— Поехали-то поехали, — отвечает с сомнением Охломоныч, — только как мы по болотам проедем?
«Не понял», — удивился голос.
— Дороги-то нет, — объяснил Охломоныч.
«Ах, тебе дорога нужна! Поехали по дороге».
— По какой такой дороге?
«А по той, что мы сейчас построим, — невозмутимо отвечает голос. — Далек ли путь?»
— По прямой и пяти не будет, а в объезд все пятнадцать наберутся.
«Поехали по прямой».
— Прыткий какой! «По прямой»… А речка?
«Широка ли речка?»
— Бурля-то? Да сейчас воробью по колено. А весной с того берега выпить позовут, а ты и не услышишь.
«Значит, мост нужно строить, — сделал вывод невозмутимый голос и добавил с неудовольствием. — Говорить будем или поехали?»
— Без колес? — хмыкнул Охломоныч.
«Эх, сила мысли, — усмехнулся голос и передразнил, — без колес… Выбирай дорогу-то».
Жук вздохнул и, едва слышно зажужжав, приподнялся над землей. Охломоныч выглянул наружу — хоть бы одна травинка под днищем шелохнулась.
— Так он и летать умеет, — одобрил Охломоныч, — однако на чем над землей держится?
«Какая разница, — ответил с легким раздражением голос. — Считай, что на силе твоей мысли».
Ишь ты, язва какая!
— Вот по этой колдобине и поедем, — дал направление Охломоныч, сделав вид, что не заметил подковырки.
«Шести метров хватит?»
— Чего шести?
«Ширина».
— Пойдет.
«А цвет?».
— Чего цвет?
«Дороги, чего же еще».
— Уж и не знаю, — растерялся Охломоныч. — А какие вообще-то цвета бывают?
«Да любой, — вздохнул голос. — Можно вообще под радугу сделать. Можно мозаикой. Можно под картины раскрасить. Мне, например, Сандро Ботичелли нравится. «Три грации». Можно под полотна импрессионистов. Тебе, Охломоныч, импрессионисты нравятся?»
