Гуреев ждал машину, чтобы ехать на судоверфь. Он курил у окна. Рогов звонил по телефону. Тамулис вычеркивал строчки в длинном списке поручений.
Барков, не входя к себе в кабинет, оглядел их и повернулся назад.
— Куда? — спросил Тамулис.
— В КПЗ.
— Передай привет своему Джалилову! — крикнул Гуреев. — Заварили кашу…
Барков ничего не ответил, стукнул дверью.
Тамулис поднял голову:
— Какую кашу?
— Да с этим Волчарой…
— А что следовало сделать?
— Прогнать, и делу конец.
— А кража из универмага, убийство?
— Попробуй Волчаре доказать! Инструкция есть инструкция!
Пришла Нина Рогова, выждала, пока Гуреев уйдет:
— Из Москвы приехал следователь и ведет дело на Ратанова, я только что узнала совершенно точно.
До Тамулиса не сразу дошел смысл сказанного, он еще повторил: «Дело на Ратанова». Рогов молча смотрел Нине в лицо.
— Как на Ратанова? — растерянно спросил Тамулис.
— Сейчас Эдика допрашивают, как вы ездили в засаду. Я ходила за санкцией в прокуратуру и видела, как Эдик и Скуряков пошли к кабинету областного…
Гуреев узнал эту новость от работников ОБХСС несколькими минутами позже. Теперь он уже не мог не зайти к Ратанову. Тот разговаривал по телефону.
— В десять? — спросил Ратанов. — В кабинет Дмитрия Степановича? Хорошо. Смогу. До свидания.
— Я с Дмитриевым еду на судоверфь, Игорь Владимирович…
— Хорошо.
Ратанов был бледнее обычного, и Гуреев понял, что услышанное им — не шутка, что все они находятся на пороге каких-то больших трудновообразимых событий.
«Черт возьми!»
В дверях показался Дмитриев.
— Ну вот. Машину уже забрали!
— Кто?
— Егоров с Барковым опять поехали на квартиру к инженеру.
Они пошли по коридору.
— Поездка их бесполезна. Помню я: было у нас как-то много краж у пьяных. Увидят пьяненького, заведут во двор — и давай по карманам… Взялись мы за это дело. Человек четырех посадили. И что ты думаешь? У нас начались грабежи. А до этого не было. Значит, мы им легкий путь к деньгам прекратили, они пошли другим. Деньги-то нужны! — Гурееву было приятно поучать Дмитриева: хороший парень, а во многом еще профан профаном. — Ты читал вчерашний «Футбол», Уругвай — Парагвай: четырнадцать зрителей в больнице, одному полицейскому ухо откусили… Там, оказывается, каждая трибуна разделена на участки и отделена колючей проволокой…
Он еще говорил:
— Знаешь, Дмитриев, жизнь — вещь сложная. Ситуация меняется быстро, как на качелях, сейчас ты — наверху, а через мгновение — внизу.
И смеялся коротко и нервно.
Он уже думал о возникавших вакансиях, переставлениях, перестройках, которые, если бы и были, вряд ли его коснулись. Но он думал о них и хотел их, ему нравилось, чтобы все было, как на качелях.
