Что понимали такие, как Веретенников, под притонами? Любую квартиру, где после двенадцати играла радиола и собиралась молодежь. А разве сами они не так давно не спорили с соседями и не заводили радиолу? Студент для веретенниковых был потенциальным грабителем, мать-одиночка — особой легкого поведения. А вместо участия к судьбе людей, случайно сбившихся с пути, выбитых из колеи нормальной жизни, они могли предложить только ночные проверки, приводы, запугивание. Это веретенниковы называли профилактикой преступлений. Так они готовы были профилактировать и вора-рецидивиста, и восьмиклассника, смастерившего себе пистолет. Это они еще недавно говорили: «Что такое общественность? Чем она может помочь? Горбатого могила исправит…» Теперь они все горой стояли за п р о ф и л а к т и к у — это не требовало ни изучения конкретных дел, ни анализа оперативной обстановки. Ответ всегда был готов: таскать, не давать покоя, беседовать…
— Кроме вреда, это ничего не принесет, — сказал Ратанов. — Партия перед нами поставила задачу искоренения преступности. Нам нужно разграничить меры в отношении людей, которые не хотят трудиться, и тех, кто случайно может стать на неправильный путь. Нельзя сваливать все в кучу…
— Дискутировать будем в другом месте, товарищ Ратанов, — жестко сказал Веретенников, и все переглянулись: Веретенников никогда не осмеливался так разговаривать с Ратановым.
— Тем не менее я договорю, а вас попрошу не перебивать… Тревога в отделении есть. Нет показной «заплаканности». Никто не считается со своим личным временем. Это и есть мерило обеспокоенности. Возможно, я что-то упускаю.
— Вам и подсказывают, — проворчал Веретенников.
— Да, да, — но уже совсем мягко сказал Шальнов, — больше крутиться, меньше философствовать. Не давать преступному элементу покоя…
— Это уже было, — довольно громко сказал Рогов, — сейчас другое время — каждый день головой думать надо.
— Время другое, да люди те же, — с нажимом сказал Веретенников. — Кончайте, товарищ майор, совещание. Все. Работать надо.
Жизнь в отделении шла своим чередом, но Ратанов чувствовал, что над ним сгущаются какие-то тучи и что это становится заметным для окружающих. Ратанов старался не обращать внимания на тревожные симптомы. Правда, он выбрался на воскресенье к полковнику Альгину, но, увидев, как упивается Альгин отдыхом в кругу семьи, пришедшим к нему после почти полутора лет нечеловеческого напряжения, не стал его беспокоить. Он знал, что Альгин завтра же поехал бы в управление.
