— Вот уж где веселятся не на шутку! — восклицает Тоблер. Потом подзывает Йозефа, чтобы «угостить его вином» и снабдить новыми подробнейшими инструкциями насчет электрического освещения большого флага. Нынче вечером помощник трудится на благо великой священной отчизны.
Как звучен в этот памятный вечер голос г-на Тоблера! Скоро ввысь с треском и шипением полетели ракеты, запрыгали по дорожкам петарды. Взвились в темноту огненные змеи, направляемые рукою усердного помощника, — поистине сказка из «Тысячи и одной ночи». Бум-м! — новый пушечный раскат вдали. Теперь стреляли и в деревне.
— Ну?! Скоро вы там? — крикнул Тоблер. — Вечно опаздываете. Очень это на вас похоже, только и горазды в трактире сидеть!
Он во все горло расхохотался, легонько покачивая в руке бокал с искрящимся золотистым вином. Его довольно маленькие глазки ярко горели, точно вот-вот брызнут фейерверком.
Ракеты, одна за другой, снопы пламени, огненные змеи. Йозеф казался этаким героем-канониром в гуще жаркой битвы. Он принял романтически-благородную позу, точно воин, твердо решивший дорого продать свою жизнь. Это вышло помимо его воли, да-да, само собою. Ведь в такие минуты люди бог весть что о себе воображают, образ чего-то доброго, возвышенного, особенного является сам собою, непрошеный-незваный. Было бы только вино да грохот стрельбы — и вот уже соткана греза необычайного, достаточно прочная, чтобы прокутить-промечтать до утра всю долгую, спокойную, кроткую ночь. И Йозефа, и его хозяина увлекло праздничное веселье.
— Стреляйте, вы, бездельники! — выкрикивал Тоблер, и не куда-нибудь, а в сторону деревни, адресуя этот призыв тем, кто обыкновенно позволял себе чуть насмешливый тон, стоило инженеру завести в пивной разговор о своих технических изобретениях. И жестами, и возгласом он однозначно выказал этим «жалким трусам» — так гласила его очередная краткая реплика — свое презрение.
— Но Карл!
Г-жа Тоблер невольно звонко рассмеялась.
Какое дивное зрелище — в далеких невидимых горах, словно паря в бездонном пространстве, вспыхнули и весело запылали костры. Из дальней дали, из высокой выси донеслись мощные, величественные призывы рога, медленно-плавные, перемежающиеся долгими паузами вздохи металла. Это было прекрасно, и все имеющее уши внимало. Да, когда сами горы начинают петь и говорить, мелкий треск и шипение торопливых ракет должны поскорее умолкнуть. Горные костры горят беззвучно, но долго, тогда как совсем рядом искристый дождь выплескивается в небо, на миг наполняя округу изрядным шумом и ликованием, но тотчас вновь уходит в небытие.
