- Мояиюлька, любитконятво, его! Яйты, яйтвойвер ныйскакун!
- Что она говорит?
- Это очень просто, - объяснил Леонтий. - Брачную ночь вы проведёте втроём: ты, она и твой верный конь. А как же, по-твоему, появляются на свет кентавры? Наверное, так, как это изображал великий Ропс...* Да, а заднюю её часть зовут Июлька, и ей очень нравится твой боевой скакун.
-----
* Фелисьен Ропс - бельгийский график и живописец XIX в. Мастер литографии и офорта, автор смелых карикатур и аллегорических композиций, имевших порой нарочито эротическое содержание.
-----
- Ненавижу, - прошептал Бертран. - Уйди от меня. Чудовище. Монстр!.. Уйди прочь!
- Поче, муты... - она отстранилась и всхлипнула. - Тыго, нишьменя?..
- Пойди прочь, я тебе говорю! Страшилище!
- Так нельзя, сэр рыцарь, - подал голос Тинч. - Ты пригласил её, а теперь?
Медленно, медленно она поднималась на ноги, утирая слёзы прядями своих великолепных волос.
- Вон! Пошла вон! - сэр Бертран терял терпение.
- Трус! - коротко бросила она.
- Ты ещё будешь оскорблять меня, дрянь... - и лезвие меча сверкнуло между ними. Но не успели вмешаться друзья, как посох Таргрека просвистел в вечернем воздухе и ударил раз, и два, и три... Меч отлетел в кусты, а сэр Бертран де Борн лежал на земле, надёжно прижатый копытом, и острие посоха касалось его горла.
- Ай, щёй, дурак! - презрительно возгласила она. И прибавила:
- Инес, мей! Итьзам, нойследом! Ато какдамко пытом!
И, всхлипнув, побрела, пошла, побежала прочь...
- Ассамато! - одновременно закричали Леонтий и Тинч. И конь Бертрана, ковыляя на стреноге, тоже призывно заржал ей вослед:
- Гуи-гн-гнм!..
Долгое пронзительное ржанье ответило из темноты. Затем всё стихло.
- Нехорошо получилось, - сказал Леонтий. - Впрочем, так бывает часто. Вначале ты обожествляешь её, и пишешь ей стихи, и даришь цветы. Потом, когда выясняется, что она - живая, из плоти и костей, и со своими взглядами, странностями, тайнами... Внутри каждой женщины сокрыт свой монстр...
- Порауж, инамидтиспать! - отрезал де Борн. - Тьфу ты! и говорю как она! Надо бы привязать коня, да покрепче... Да-да, конечно, нам было бы так хорошо заночевать вместе, она же тёплая!..
- А вы и в самом деле большо-ой дурак, сэр... - покачал головой Тинч. - Вот, гляди! Не узнаёшь?!
Изображённое на бумаге лицо было точь-в-точь таким, какое они видели только что.
- Странно... - прибавил Тинч, внимательно осматривая портрет. - Или это костёр так освещает... Мне кажется, я её видал когда-то.
