Август явился в древний собор, куда принесли и корону Ягеллонов, нарядившись в костюм собственного изобретения, вполне уместный на маскараде, но не на коронации. На нем была германская кираса, римская туника и сандалии. Поверх всего — голубая бархатная мантия, подбитая горностаем, и шляпа с султаном из белых перьев.
Когда началась литургия, будущий король побледнел и молвил: «Майн гот!» Но никто не понял, к какому он богу обращается — к покинутому или вновь приобретенному. В тот момент, когда епископ стал читать символ веры, король покачнулся, сделал шаг вперед и грохнулся наземь. Епископ умолк. Королю расстегнули кирасу, в которой он пробыл около четырех часов на жаре, потерли виски уксусом. Король открыл глаза и долго не мог сообразить, по какому поводу спит на полу в соборе, да еще в столь странном одеянии. Потом все вспомнил. «Майн гот!» — привычно воскликнул король, подхватился и тут же подписал символ веры, торопливо принял причастие. Епископ от имени бога его помазал и короновал. Августу вручили скипетр. Присутствующие трижды прокричали «Vivat rex!» («Да здравствует король!») и помолились под аккомпанемент залпов пушек и ружейной пальбы перепившихся по поводу праздника дворцовых гайдуков.
Но ведь и это еще не все. Август умудрился устроить торжественное шествие по Кракову по случаю собственного вступления на престол. Оно было столь необычным, что Крман записал, кто и в каком порядке двигался в тот день по улицам польской столицы.
Кроме духовенства, коронного маршала, министров, сановников, пажей, в процессии участвовали почему-то сорок груженных серебром и золотом верблюдов. Сам Август ехал на сером коне, в костюме из золотой парчи и в плаще, отороченном горностаем. И ему не пришло на ум, что шествовать по улицам рядом с верблюдами королям не подобает.
Видно, Европа сошла с ума, а Польша докатилась до того, что продает с торгов древний скипетр Ягеллонов. Может быть, правильно сделали шведы, вмешавшись в дела польского королевства и прогнав из Варшавы Августа? У шведов великолепная армия, во главе которой — молодой и благочестивый король, к тому же талантливый полководец. И не случайно его именуют теперь «Северным Александром Македонским».
А в России — она представлялась Крману обширной плоской равниной, поросшей лесом и почему-то окутанной туманами, — в ней воцарился странный молодой царь, который прибрал К рукам всех этих московитов, а также калмыков, казаков и медведей, сбросил с себя пышные византийские одежды и отважился начать войну со Швецией.
