Вернемся в группу. Героиня, Арина, закончила свой монолог.
— Что ты чувствуешь?
— Мне легче. Но я чувствую, что действительно этого хочу. Пусть я буду плохая, но я действительно хочу увидеть его на этой койке. Я даже не уверена, что мне не захочется его пнуть. Каблуком под ребра! Мне очень трудно это говорить, я кажусь себе чудовищем. Но я так чувствую сейчас, понимаете, девочки? Здесь единственное место, где не нужно это скрывать.
— Ты чувствуешь то, что чувствуешь. Мы с тобой договаривались исследовать твои фантазии о мести и попытаться понять, куда они развиваются. Быть белыми и пушистыми мы не договаривались. Что для тебя важно сейчас?
— Больница.
И мы сделали типичную — "нормальную" — палату со всем присущим этому аду колоритом. Святая Тереза Авильская определяла ад как "место, где дурно пахнет и никто никого не любит" — что ж, это все проходили. Была и горластая санитарка, и все, что там обычно бывает. Арина вошла в палату — разумеется, прекрасная, благоухающая и на каблуках — и увидела то, что мечтала увидеть. Однако не только увидела, но и поменялась с "ним" ролями. И раз, и другой. Была в этой сцене одна тонкость, которую легко не заметить, но которая мне кажется очень важной: роль Горластой Санитарки Арине никак не удавалась, группе пришлось ее учить. Что это означает, мы обсудили чуть позже. А с полупарализованным "злодеем" она как раз поменялась ролями легко — и... ничего не произошло. Торжество не состоялось. В "его" роли ее совершенно не интересовало, кто из прежней жизни стоит в дверях — другое стояло у него в изголовье; как сказано в одном рассказе Петрушевской, "мне открылись перспективы, не скажу какие". И Арина тихо-тихо положила кулек "злонамеренных" фруктов на ободранную больничную тумбочку. (Понятно, что никаких тумбочек на самом деле не было, как не было и железной больничной койки — просто наш опыт, связанный с больницами, заставлял нас представлять примерно одно и то же. Чем только не бывают многофункциональные психодраматические стулья.)
В тот раз работа закончилась — собственно, таков был и контракт — на размышлениях героини о том, зачем нужны эти мстительные фантазии, какую функцию они выполняют в ее жизни и откуда взялось такое страстное, нетерпимое отношение к собственной роли "босой, беременной и на кухне": "Я поверила, что он будет обо мне заботиться... видимо, так, как обо мне недостаточно заботились раньше. Я
