– Благодарю, полковник, – сказал ас-Сабах и, не глядя более на своего провожатого, шагнул к указанной двери.
Когда дверь бесшумно закрылась за ним, отрезав его от полковника, лифта, гвардейцев – вообще от всего мира, человек, бывший одновременно Хасаном ибн-Саудом, королем Аравийским, и Тамимом ас-Сабахом, имперсонатором фата-морган из квартала Аль-Завахия, понял, что действительно попал в ад.
Сначала он увидел глаза. Огромные, словно у совы, с размытой, почти бесцветной радужкой и удлиненными зрачками. Глаза пристально смотрели на него из-за какой-то зеленоватой завесы, и ас-Сабах не сразу понял, что перед ним стекло или, во всяком случае, прозрачная перегородка.
Потом он увидел все остальное.
Комната, в которой находился ас-Сабах, едва ли превосходила размерами кабину лифта. Из мебели в ней имелось только привинченное к полу белое пластиковое кресло, выглядевшее позаимствованным с ближайшей автобусной остановки. Всю противоположную стену занимало огромное окно.
Мощная рама из пузырчатой биостали обрамляла толстое, преломлявшее свет стекло, отгораживавшее комнату от гигантского – метров двадцать в глубину, – заполненного плотной зеленоватой жидкостью аквариума. Оттуда, из аквариума, глядели на ас-Сабаха огромные, лишенные ресниц глаза.
Минуту он стоял, пытаясь справиться с шоком. Разумеется, что-то такое он (та его часть, которая была Хасаном ибн-Саудом) слышал и раньше – смутные слухи, сплетни, туманные разговоры в Совете Семи. Но, во-первых, никто ничего не знал наверняка, а во-вторых, оставалась еще личность Тамима ас-Сабаха, и вот она-то испытала наибольшее потрясение.
В зеленоватой жидкости по ту сторону стекла плавал, лениво перебирая то ли культяпками рук, то ли белесоватыми плавниками, обрубок человека. Преломляющий эффект не давал разглядеть его целиком, да и жидкость была мутновата, но ас-Сабах мог поклясться, что ног у человека нет, а куцее бледное туловище сплющено книзу наподобие плоского китового хвоста. Неприятнее же всего выглядела на этом изуродованном теле почти нормальная человеческая голова – абсолютно безволосая, с кожистыми складками на затылке, с огромными распахнутыми глазами, но все же несомненно человеческая. Ас-Сабах увидел прижавшееся к стеклу лицо, туго натянутую на лбу, лоснящуюся, как у тюленя, кожу, шевелящиеся бескровные губы – и, чувствуя, как пропускает удары сердце, услышал голос жуткого существа:
– Приветствую тебя, сын Мохаммеда. Не стой столбом, садись в кресло...
