Мы вышли на палящее солнце. Нашли телефонный автомат, и Франческо позвонил.
— Никола!
Да, мы в Валенсии. Уже три дня, где его носило? Да, конечно, как договорились. Мы могли бы зайти в тот же вечер. Нет, никаких проблем. С приятелем — партнером. Нечего беспокоиться. Ладно, он придет один, но не из-за чего волноваться. Он когда-нибудь создавал проблемы? Хорошо, хорошо, до скорого.
Он говорил обо мне. Зачем ему потребовалось успокаивать Николу?
— Пойдем в гостиницу, отдохнем немного, и я тебе все объясню.
Что объяснит? О чем это они договорились? Эти вопросы не шли у меня из головы, пока мы ползли по убийственной жаре, прижимаясь к стенам домов в надежде захватить крохотный клочок тени.
В булочной мы купили хлеба и круассанов, затем зашли в бакалейную лавку, набрали сыра, ветчины и пива, чтобы поесть в гостинице, — там все-таки не такое пекло.
Там, в нездоровой и шумной прохладе несуразной гостиницы, среди крошек хлеба и банок пива Франческо объяснил мне, зачем мы приехали в Испанию.
— Кокаин?
«Ты с ума сошел?» — хотел добавить я, но это звучало слишком банально по сравнению с тем, что он мне только что рассказал. И я оставил это слово в одиночестве, сосредоточив свое изумление в вопросительном знаке.
— Да. Отличного качества по выгодной цене. Мы можем купить килограмм за сорок миллионов лир. И продать в Бари больше чем в два раза дороже. Даже на дозы делить не придется. Есть у меня человечек, который купит все за девяносто, даже за сто лимонов.
— Но где ты возьмешь эти сорок лимонов?
— У меня есть.
— Что значит — у тебя есть? Ты привез с собой сорок миллионов наличными, на мелкие расходы? Или ты выпишешь ему чек за килограмм кокаина?
— У меня наличные.
Какое-то время я просто смотрел на Франческо. У него наличные. То есть он провез с собой сорок миллионов лир — как минимум сорок — через всю Италию и Францию на западное побережье Испании. Значит, он приехал сюда с твердым намерением купить килограмм кокаина. Возможно, он приехал только за этим.
— Так ты еще в Бари знал, что едешь сюда за наркотиком.
Секунд двадцать он молчал. Затем, потерев нос большим и указательным пальцами, ответил по своему обыкновению вопросом.
— Ну и что тебя беспокоит? Я имею в виду: что тебя на самом деле беспокоит?
— Как бы это сказать? В один прекрасный день ты говоришь: давай устроим себе отпуск, отправимся прямо завтра, куда глаза глядят. Я соглашаюсь составить тебе компанию, а теперь выясняется, что никакого «куда глаза глядят» не было и в помине, а ты все спланировал заранее. — Я осекся, потому что не мог выговорить слова, просившиеся на язык. Сглотнул.
