— Джорджо, — ответил я, когда мой мозг начал функционировать, а зрение вновь обрело способность различать черты ее лица.
— Значит, ты умеешь играть, Джорджо? Любишь риск?
— Люблю, — ответил я не совсем уверенно. А что я должен был ей сказать? Разве этот вопрос допускал возможность другого ответа?
— Я тоже люблю.
— Какой риск… ты любишь?
— Не тот, что в картах… Не такой искусственный.
Ничего себе новости. Попробуй проиграть или выиграть двадцать-тридцать миллионов, а потом мы поговорим об искусственном риске.
Но я этого не сказал. Только подумал. А сам тем временем нес, что, возможно, она права, но мне крайне любопытно узнать, что именно она имеет в виду. Я рассмотрел ее внимательнее. Чрезвычайно подвижное лицо, высокие скулы, белозубая, но жестокая улыбка, уголки глаз и рта в паутинке мелких морщин.
Чем-то она напоминала Франческо. Может, тем, как говорила и двигалась, в каком-то особом ритме. Точнее я не смог бы сформулировать. Во время нашего разговора это «что-то» то появлялось, то исчезало. Возможно, секрет крылся в ее манере смотреть на собеседника, то упираясь в него взглядом, то резко отводя глаза. Это выглядело привлекательно и отталкивающе одновременно.
Она так и не объяснила, какой смысл вкладывала в понятие неискусственного риска.
Произносила туманные фразы (в точности как Франческо, когда я просил его объяснить мне свою мысль или поведение), а потом выразительно смотрела на меня: «Мы ведь поняли друг друга, правда?»
Ну конечно.
Болтая о том о сем, мы вышли в сад и налили себе выпить.
Мария явно относилась к числу людей, которые много времени проводят в спортзале. Она сказала мне, что замужем и что у нее пятнадцатилетняя дочь. Я ей не поверил, и она улыбнулась — я сказал именно то, чего она ждала.
Ее муж владел несколькими салонами дорогих машин, разбросанными по региону. Он часто ездил в командировки. Последнюю фразу она произнесла, глядя мне прямо в глаза. Настолько откровенно, что мне пришлось отвести взгляд и глотнуть вина.
Мы сидели в саду, когда к нам подошел Франческо. Они как-то странно, словно исподтишка, переглянулись. Настолько странно, что я забыл представить их друг другу. Затем он заговорил.
— Вот ты где! Я уже минут пятнадцать тебя повсюду ищу. Поехали? Уже почти четыре.
— Еще две минуты, — попросил я.
Он сказал, что подождет меня в машине, и кивнул на прощанье Марии.
Я снова повернулся к ней, стараясь преодолеть смущение. Я хотел предложить ей снова увидеться, но не знал, как это делается, а времени совсем не оставалось. Вернее сказать, я не знал, как это делается с замужними женщинами. Зато она, в отличие от меня, нисколько не смущалась. Она прекрасно знала, как это делается.
