В тех безжалостных домах.
И в этом Джорджо походил на мать: с детства умел копировать сложнейшие рисунки, изобретать фантастичных, но при этом невероятно реалистичных животных. Полукошку-полуголубя, полусобаку-полуласточку, полудракона-получеловека. Больше всего ему нравилось рисовать лица. Он любил набрасывать портреты по памяти. Он видел лицо, запоминал его, а потом — несколько часов или дней спустя — воспроизводил на бумаге. Эта привычка сохранилась у него, и когда он вырос. Он рисовал людей по памяти, но это были не совсем те лица, которые он видел, на них как бы отпечатывались его переживания и страхи.
Лица. Безумные лица. Несчастные лица. Холодные, далекие и неприятные лица, как у его отца. Жестокие лица.
Грустные, скорбные, смотрящие вдаль лица.
Работа в архиве ни к чему не привела. Они вычислили около тридцати человек, обвиненных в похожих преступлениях. Несколько настоящих насильников, несколько парковых вуайеристов и слишком навязчивых ухажеров. Они проверили их всех, одного за другим.
Одни во время преступлений сидели в тюрьме, другие имели безупречное алиби. Третьи физически не могли совершить насилие в силу старости и немощи.
В итоге оставили троих, не имевших алиби и обладавших внешностью, не противоречащей обрывочным описаниям жертв.
Они получили в прокуратуре ордера и обыскали дома подозреваемых. Искали вслепую, не зная, что ищут. Искали хоть что-нибудь, связанное с фактами этого дела. Даже вырезанную из газеты статью об изнасилованиях — если не улику, то хотя бы отправную точку для следствия.
И не нашли ничего, кроме грязных пятен и порнографических журналов.
Целый месяц они изучали места преступлений в надежде найти свидетелей: вдруг кто-нибудь хоть что-то видел. Возможно, не само нападение, но странного типа, слонявшегося там или поблизости до или после преступления.
Кити читал, что маньяки любят возвращаться на место преступления. Им нравится снова переживать свое насилие, смаковать чувство власти, которое оно дает им. Его люди и он сам часы и дни напролет показывали фотографии и расспрашивали продавцов, консьержей, охранников, жильцов, почтальонов и нищих.
Ничего.
Они искали призрак. Треклятый призрак. К такому выводу пришел Кити, когда приказал своим людям прекратить расспросы. Стояло солнечное июньское утро, со времени последнего изнасилования минуло два месяца. Самый длинный период затишья с тех пор, как началась эта история. Не осмеливаясь признаться себе в этом, Кити надеялся, что этим все и закончится. По ночам он точно так же надеялся, что сама по себе пройдет головная боль.
