Больше всего у них в доме мне нравился именно запах: богатый, приятный и ободряющий. Иногда я задавался вопросом, какой запах чувствуешь, входя в мой дом, и о чем говорит этот запах, неуловимый для меня, другим?
На следующий день после партии в покер с Роберто и Массаро я пришел к Джулии раньше обычного. Утром я обналичил чек и забрал свою половину выигрыша. Я купил ей сумочку, чтобы извиниться за вечернюю ссору и заглушить в себе смутное чувство вины.
Пакет с подарком она приняла с некоторым изумлением. А когда увидела, что в нем, изумление стало явным. Сумка стоила слишком дорого, а повода для такого крупного подарка не было.
— Мне бы такого парня, — вздохнула, уходя, Алессия.
Когда мы с Джулией остались одни, я все ей рассказал. То есть то, что можно было рассказать. Я играл в покер, мне невероятно повезло, и я выиграл кучу денег. Примерно так.
— Сколько ты выиграл? — Джулия широко раскрыла глаза и приблизила ко мне лицо, как будто хотела увериться, что все правильно поняла.
— Несколько миллионов, я же сказал. — Инстинктивно я понял, что лучше не уточнять.
— Несколько миллионов? Ты с ума сошел? Где ты играл? Она не злилась. Просто не могла поверить в историю, которая казалась ей слишком невероятной.
— Я играл в доме одного… одного приятеля Франческо Кардуччи.
— С каких это пор ты заделался другом Франческо Кардуччи? Сначала драка, потом игорный дом, что дальше? Пойдешь вместе с ним по бабам? Маму предупредить, что с тобой теперь нужно быть начеку?
— Он пригласил меня на игру — им не хватало четвертого партнера. Я же говорил тебе вчера, ты слушать не захотела.
— Ты не сказал мне, кто пригласил тебя на покер.
— Да ладно тебе, ты же видишь, я ничего не скрываю. И вообще, игра была как игра, ничего особенного. До той невероятной партии с двумя каре. Я не вздувал ставки, просто так вышло.
Пока я излагал ей эту полуправду, у меня появилось четкое ощущение, что моя жизнь раздваивается. К нормальной части добавилась темная, которую я ни с кем не смогу обсуждать. Я веду двойную жизнь, мелькнуло у меня в голове.
И эта мысль мне понравилась.
— Ты можешь объяснить мне, с чего это вы вдруг сдружились?
— Да не сдружились мы! И вообще я не вижу в этом ничего дурного или непонятного.
Произнося это фразу, я почувствовал в своем голосе странное напряжение, как будто хотел защитить Франческо от предубеждения со стороны Джулии. И тут же осознал, что неискренен с ней. Я действительно стал его другом и хотел, чтобы он стал моим, — так я думал, продолжая говорить:
