Тронхейм, сентябрь 2010 года
Может быть, было бы лучше, если бы в тот раз врачам не удалось его спасти, думал Ваттен, сидя в участке и буравя взглядом стену. В последнее время эта мысль приходила к нему все реже, а после поездки в Америку он и вовсе начал считать, что избавился от нее. А теперь она оказалась актуальной, как никогда.
Он так и не осмелился попробовать еще раз. Он вспоминал обо всем, что еще не известно полиции. Они не знают о смене диска в системе видеонаблюдения и чем они с Гунн Бритой занимались. Этого он и сам толком не ведал. Вопрос заключался в следующем: что ему следует рассказать полиции, а о чем умолчать, чтобы они разбирались без его помощи.
А ведь имелась еще одна тайна, которую он хранил со дня той неудавшейся попытки самоубийства. Если бы кто-нибудь узнал эту тайну и спросил его, почему он сразу не пошел в полицию, чтобы сообщить им сведения, способные пролить свет на исчезновение его жены и ребенка, он не нашелся бы с ответом.
Вероятно, он сказал бы об утрате доверия к полиции. И конечно же, о страхе: вместо того чтобы ему поверить, его самого заподозрили бы в написании того письма. А может, он просто устал искать выход из мрачного лабиринта, в который попал; устал бороться с кошмарами и видениями, от которых выступает холодный пот. Там, в Эстмарке, его состояние классифицировали как посттравматическое стрессовое расстройство. Но главная причина, почему он ничего не рассказал полиции, была еще ужаснее, чем все кошмары, вместе взятые. В тот день, когда он получил письмо, истаяла последняя надежда. Они ушли навсегда, так какая разница, узнает полиция о письме или нет.
Послание написали на пергаменте. Но это не был старинный лист, гордость антикварной лавки, это оказался пергамент современного изготовления. Совсем маленький кусочек. Как раз такой, чтобы поместиться в обычный норвежский конверт. На нем было всего одно предложение. Ваттен ни минуты не сомневался в том, что его отправил убийца его жены и сына. И над тем, где отправитель раздобыл кожу для изготовления пергамента, ему тоже долго ломать голову не пришлось. Ваттен в тот же день сжег послание в духовке и развеял пепел по ветру с балкона над крышами Мёлленберга. А после этого пошел и проглотил целый пузырек снотворного. Просыпаться он не собирался.
Но его все-таки разбудили. И вот теперь, спустя пять лет, он опять сидит в участке. Его опять привлекают к расследованию дела об убийстве. И опять ему известны вещи, о которых он не осмелится рассказать полиции. Наконец, самое важное: в этот раз преступник тоже снял кожу со своей жертвы, но теперь Ваттен отнюдь не уверен в том, что полиция не докопается, как он связан с убитой. Здесь ему не поможет ни снотворное, ни Эстмаркская больница.
