Следующее высказывание преподавателя она помнила почти дословно: «Думаю, серийные убийцы как раз потому так притягивают киношников и писателей, что и те и другие пользуются одним и тем же алгоритмом. Поступки серийных убийц — это грубое воплощение их сладких вымыслов». Опираясь именно на эти слова, она и связывала уникальное убийство, которое они расследуют, с мрачным миром серийных убийц. В этом преступлении было что-то ненастоящее, словно его сочинили, как стихотворение.
Через несколько кварталов она повернула направо, а затем, на круговой развязке у памятника Роберту Эдварду Ли, еще раз направо и поехала от центра города по Моньюмент-авеню. Эта улица ей нравилась. Она напоминала, что в былые времена город Ричмонд кое-что значил для Соединенных Штатов.
Секретаря Музея Эдгара Аллана По звали Меган Прайс. Загородный адрес на Кентербери-роуд у «Виндзор фармз» недвусмысленно указывал, что в ее распоряжении находится не только зарплата музейного работника. Очевидно, ее муж — адвокат или врач, который зарабатывает за двоих, а на работу в музее она смотрит как на хорошую альтернативу благотворительному волонтерству. Фелиция приближалась к «Виндзор фармз» по улице Лафайет. Другие, наверное, выбрали бы Малверн-авеню, но она никогда не делала этого, разве что ей нужно было именно туда. Она старалась не проезжать лишний раз мимо дома, в котором ее жизнь однажды разделилась на «до» и «после».
Фелиция не стала по телефону предупреждать Меган Прайс о своем визите. Когда расследуешь убийство, не стоит давать людям время собраться с мыслями. Стоун рассчитывала, что госпожа Прайс выполняет распоряжение Рейнольдса, убедительно просившего всех сотрудников музея разъехаться по домам и ждать, когда полиция свяжется с ними. Разумеется, речь не шла о том, что полиция выйдет на связь моментально, поэтому раньше или позже большинство из них вернутся к нормальной повседневной жизни и отправятся из дому по своим делам. Но информация о том, как долго человек выжидал, прежде чем заняться своими делами, и какими именно занялся, устав ждать, пока что-нибудь произойдет, может навести полицию на новый след, если повезет.
Перед тем как уехать из полицейского управления, Фелиция выслушала от Рейнольдса краткую характеристику Меган Прайс. Пока что не было оснований подозревать, что она имеет отношение к убийству. Хотя вообще-то Фелиция придерживалась одного золотого правила — в начале дела подозревать всех и вся. Она сформулировала его как-то раз, когда они с коллегами пошли куда-то пить пиво (а в ее случае — колу): «Следователь должен руководствоваться правилом, прямо противоположным основному закону судебной практики. Все виновны, пока не доказано обратное; в последнем случае с подозреваемого снимается обвинение в той части, где его безвинность доказана, а во всем прочем он по-прежнему остается на подозрении». Как ей помнилось, из всей компании только Лаубах вместе с ней громко и мрачно рассмеялся шутке. Но одно дело пошутить, пусть и не без доли правоты, и совсем другое — постоянно держать это золотое правило в голове. У Меган Прайс на ночь убийства оказалось довольно надежное алиби. Она вместе с мужем лежала у себя в кровати и спала, а вечером накануне принимала гостей, которые не расходились почти до полуночи. Кроме того, по словам Рейнольдса, она была довольно хрупкой дамой шестидесяти трех лет. Приблизительного описания убийцы они еще не составили, но Фелиция сомневалась, что госпожа Прайс под него подойдет.
