Курасов провел по Букрееву холодным взглядом узких, чуть раскосых глаз.
— К сожалению, ничего не могу.
— Жаль. Если бы меня сегодня не вызвал контр-адмирал Мещеряков, я бы мог не торопиться так..
— Мещеряков? — переспросил Курасов. — Вас вызывает контр–адмирал Мещеряков?
— Я еду к батальону.
— К какому батальону? — быстро спросил Шалунов, отодвигаясь от стола вместе со стулом. — К отдельному батальону морской пехоты в Геленджик. Со мной отправляется команда, тридцать краснофлотцев, списанных в пехоту.
Курасов смущенно улыбнулся.
— Простите, товарищ капитан… — он подыскивал слова. Я обычно отказываюсь брать с собой посторонних людей. Мы идем медленно. Иногда приходится тянуться за тральщиками. Удобств никаких. Но если вы по вызову контр–адмирала…
— А для нашего контр–адмирала мы постараться готовы, — Шалунов прижал к груди свои большие ладони.
— Итак, завтра на рассвете, товарищ Букреев, — сказал Курасов. — Вы знаете, где мы ошвартовались?
— Да, знаю. Команду тоже берете?
— Безусловно. Мы их распределим по кораблям. Они помогут в походе.
— А вы, Курасов, все же здорово арбуз‑то… — сказал, прощаясь, Букреев, делая вид, что между ними ничего особенного не произошло. — Все астраханцы такие?
— Просто я владею левой рукой так же, как правой, вот и весь секрет, — смущенно сказал Курасов. — А вообще левой рукой арбуз разрезать очень трудно.
— Курасов словчил! — шутливо возмутился Шалунов. — Он левша! Дюжина бутылок снова у меня в кармане.
— Не влезет в карман, Шалунов, — почему‑то очень громко прокричал молоденький лейтенант и, сам испугавшись своего голоса, покраснел. Но за столом снова зашумели, разом заговорили, и юноша успокоился.
Букреев вышел; он слышал, как кто‑то крикнул: «Выпить бы за контр–адмирала Мещерякова!» — «Тогда и за Звенягина!» — перекрыл второй голос.
На улице стойко держался туман. Луч корабельного прожектора медленно опускался все ниже и ниже. Букреев задержался на ступеньках у входа в столовую, наблюдая борьбу электрического света и влажных Паров.
Через закрытую дверь доносились взрыва смеха, гомон молодых голосов. Букреев шагнул вниз и сразу же отпрянул от неожиданности: близко возле него стояли вооруженные люди. Это был Манжула, дожидавшийся капитана, и его друг Горбань, старший краснофлотец, списанный с линкора «Севастополь» в морскую пехоту и попавший в «тридцатку».
— Мы вас проводим, товарищ капитан, — сказал Манжула.
И все втроем они пошли к штабу.
