Спрашивается — с чего вдруг такой поистине изощренный садизм? И зачем я об этом рассказываю — неужто ради «очернения»? или из желания «пощекотать нервишки» читателям?
Ни в коей мере. Будем оставаться в рамках строго научного подхода. Нас интересует ПРИЧИНА столь неприкрытого садизма, причем, как это ни удивительно, садизма очевидно СИСТЕМНОГО. Едва ли столь однотипные и часто повторяемые эпизоды в разных концах необъятной «территории казарм» можно списать на простые «перегибы на местах».
А причина проста. Она — в изначальной абсурдности самой идеи «гауптвахты» как «внутренней армейской тюрьмы». Ведь суть тюремного заключения — в ограничении/лишении свободы. Задумаемся: можно ли лишить кого-то того, чем он изначально не обладает?
Солдат/матрос, как участник ГПЧ, несвободен изначально. Его возможности свободного перемещения и принятия самостоятельных решений ограничены уже самим фактом его пребывания на срочной военной службе. Но, помимо этого, его членство в ОПЧ армейского типа накладывает на него уйму дополнительных обязанностей: отбывать наряды, заниматься строевой, физической и прочей подготовкой, выполнять различные приказы старших по званию… Будет ли в этой ситуации его простое «заключение в тюрьму» реальным НАКАЗАНИЕМ? Вопрос риторический.
Солдат «лишается» свободы, которой он и не имел, зато временно исключается из жесткой структуры «своей» ОПЧ, принуждающей его к действиям, выполнять которые он вовсе не стремится… В такой форме очень многие восприняли бы «губу» как своего рода курорт, отдых!
И поэтому армейское руководство, по сути, было вынуждено ПРИСПОСАБЛИВАТЬ «губу» к тому, чтобы она реально воспринималась как НАКАЗАНИЕ. Ибо только так механизм «ареста на гауптвахте» превращался в системный механизм — в реальное средство, способное обеспечивать работу системы в целом…
Мы подходим к еще одному крайне важному для понимания всей картины обстоятельству. Суть его парадоксальна: оказывается, что воинский командир КРАЙНЕ ОГРАНИЧЕН в наборе средств воздействия на солдата.
Звучит сие странно. Мы привыкли думать, что армейские Уставы дают офицерам поистине безграничные средства воздействия на подчиненных им военнослужащих. Ведь только в Армии есть понятие «приказа» — как команды, которая обязательна для исполнения и не подлежит никакому обсуждению. Зачем, казалось бы, офицеру какие-то средства воздействия на подчиненных? Он приказал — они обязаны выполнять! А если что — вон, еще недавно даже арестовать мог… А в военное время — вообще расстрелять на месте.
