Однако тут, конечно же, скрыт и очевидный негативный и опасный эффект: фактически в условиях «дедовщины» солдат первого года службы испытывает на себя двойную, а то и тройную нагрузку. Пусть даже психологически солдат готов с этим примириться — но разве все солдаты готовы вынести такие нагрузки чисто физически? Солдат-первогодков, так называемых «молодых», элементарно ИЗМАТЫВАЮТ. И кто-то обязательно не выдерживает — отсюда, в частности, уже описанные мною в предыдущих частях «самоубийства от усталости», а также, конечно, различные тяжелые заболевания и психические срывы, что также может приводить к случаям массовых убийств и увечий в казарме.
Наконец, в третьих: на мой взгляд, самый важный аспект, из-за которого и случается львиная доля «дедовских» и вообще армейских преступлений против личности. Дело в том, что дедовщина — это механизм безличного наделения властью.
Задумаемся: власть человека над человеком — это, как люди издавна поняли, и величайший соблазн (особенно для мужчин), и чрезвычайно опасная «игрушка», от которой у обладателя власти может буквально «сорвать крышу». Недаром сказано — «власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».
Именно поэтому, скажем, в армии как ОРГАНИЗАЦИИ наделение властью (т. е., буквально, присвоение воинских званий) — процесс, с одной стороны, полностью «личностно-ориентированный» (т. е. очередное звание надо заслужить!), с другой — тщательно и очень подробно регламентированный в тех же Уставах. В них расписано, какие именно приказы и кому отдавать можно, кому — нельзя, где пределы полномочий в каждом из званий, кто может отменять приказы других, какого рода приказы вообще недопустимы…
Ничего подобного нет в «дедовщине» как системе, в то время как именно ВЛАСТЬ любого «деда» над «салагой» в ней подразумевается. Интересно, что сама власть, возможно, пришла в «дедовщину» как артефакт: с точки зрения ОПЧ «дед» не столько имеет власть, сколько пользуется механизмами внеуставного, т. е. «первичного» принуждения для целей, поставленных ОПЧ (физическая боль, лишение сна, непосильные нагрузки и т. п., т. е., говоря строго, использует ПЫТКИ). За это «дед» получает «поощрение» не в виде власти как таковой («чувства власти»), а в виде «оставления в покое», «свободы внутри ГПЧ».
Однако на практике, конечно же, оказывается, что возможность практически безнаказанного «первичного принуждения» обеспечивает «дедушке» именно Власть над своими «молодыми» в самом четком, также «первичном» понимании этого слова! Попросту говоря, это и есть Власть Хозяина над Рабом, которая, очевидно, заключается в возможности хозяина наказывать за неповиновение мерами прямого физического воздействия. (Из этого обстоятельства, естественно, проистекает и сдвиг в реальной системе мотивации «дедовщины» для своих адептов из числа солдат: для по крайней мере части из них стимулом поддерживать «дедовство» выступает не столько «высвобождение из-под власти армейского принуждения», сколько возможность «попользоваться властью», «поиграть в нее», «поиграть живыми игрушками»).
