Первый вопрос, возникающий «из общих соображений» — а почему вообще мы решили, что «дедовская иерархия» и землячества должны как-то влиять одно на другое? В конце концов, «дедовщина» — это общий механизм принуждения для всей ГПЧ, имеющий при этом отношение ко всем без исключения членам ГПЧ (ведь каждый самим фактом своего появления в ГПЧ получает тем самым место в «дедовской» системе координат, негласный кодекс поведения и одновременно — вектор своего будущего движения по иерархии); а что есть землячество на этом фоне? Не более чем некое объединение нескольких членов группы «по интересам», повод для ностальгических совместных воспоминаний (видимо, перед отбоем), в духе «А помнишь нашу улицу Весеннюю?..»
Отнюдь. В виде клики «по интересам» землячества просто не воспринимались бы никем из отслуживших в качестве значимого фактора их казарменной жизни. Суть дела, оказывается, как раз в порой удачных попытках «землячеств» активно позиционировать себя относительно «дедовской иерархии» и расчистить себе внутри нее (и ЗА СЧЕТ нее) немного «жизненного пространства».
Более того: анализ имевшихся в моем распоряжении интервью как раз показывает интересный факт: как раз «землячества», о которых собеседник считал необходимым упомянуть — это те, которые СУМЕЛИ отстоять себя против системы «дедовщины»; «землячества» же в качестве именно «объединения по интересам», но никак при этом не отраженные в «дедовской» иерархии — практически не упоминаются.
«Землячества» бывают разные. В Советской Армии, ввиду ее значительно большего национального многоцветья, собственно национальных «землячеств» было больше: респонденты рассказывали и о «кавказских» (аварцы, осетины, ингуши, кабардинцы etc.), и о закавказских (армяне, азербайджанцы, грузины etc.), азиатских (туркмены, таджики, узбеки etc.).
В Российской Армии, понятно, многоцветья поубавилось: только «кавказские» остаются, как прежде, во всем великолепии; а вот с прочими беда. Периодически то в том, то в ином подразделении отмечаются собственно «землячества» — скажем, «орловцы» (выходцы из Орла и области), «екатеринбургцы» (соответственно) и т. п. «Городские» и «областные» землячества, как правило, менее устойчивы: их хватает на 1-2-3 призыва, а далее «дедовство» размывает и поглощает казавшийся незыблемым монолит «земель».
При анализе всех интервью как советского, так и российского периода обычно бросается в глаза поразительное отсутствие в списке называвшихся «землячеств» собственно РУССКИХ. Право, на первый взгляд создается ощущение, что русские — это чуть ли не единственная нация сначала в Советской, а затем и в Российской армии, участники которой «неспособны к землячествам».
