У Крабова дар. Слушал его, как Андерсона. Но в каждой сказке…
13.05.10
Чингис снова в отпуске. Пришел в 15.00, узнал, что ему зачли прогул. Ушел обиженный.
За прожженный сигаретой матрас Алексин предложил больному Бахриеву «на выбор»: «вязки» или «резинку». В итоге «наказан» соткой аминазина внутримышечно, хотя у нас в качестве наказания более популярно: 4 на 2 (4 кубика аминазина на 2 кубика галоперидола – «Манхэттен», или «коктейль Молотова»).
Я отвратил больного Куницына от попытки самоубийства (он натолок стекла, чтобы съесть). Алексин смеялся. Подмечено: для него, гомофоба и мизантропа, страдания людей – развлекалово. Чем сильнее пациенты плачут, тем больше главврач веселится. Гордеева (чеховская Душечка, другая ее кличка Гордюшкина-Хитрюшкина) взахлеб, поддакивая: «Да пусть бы ел, А. В.! Зачем вы его останавливали!» У врачей и медсестер принято тут советовать порезавшимся «резаться так до конца». Они тут обещают и нож хороший дать, и веревку из дома для повешения принести.
Вместо спавшего больного Мохова на АСПЭК (на экспертизу) вышел шизофреник Рафинадов. Мохову, не зная, что он подменен, поставили шизофрению. Разобрались, к концу дня опер Серпухов дал список больных, которым нужно «подождать с выпиской». Алексин неистовая (припадки бесноватого, как он похож на него!): «Выписывайте! Именно кого он указал придержать, тех завтрашним числом и выписывайте! А то опера берут деньги с больных за содержание в ПБ, а с нами не делятся!» Он же: «Скоро День медика. Водку будем пить».
Указанных больных я выписал, но на следующий день, договорившись с опером, главврач их всех оставил. Водку на День медика тоже не пили. Гордость Алексина не позволила ему участвовать в общем симпозиуме.
14.05.10
Терапевт Лала Викинговна о том, почему не здоровается с соседями (живет в деревне под Александровом): «Сегодня с ними здороваешься, а завтра они пьяные под твоей дверью в подъезде лежат. Перешагиваешь, чтобы дверь в квартиру открыть». Она советует мне отыгрываться на больных, когда плохое настроение. «Тут все так делают».
17.05.10
После декрета вышла на работу главная медсестра Инна Гыгоевна Сидоренко, d/s умственная отсталость легкой степени с нарушениями поведения.
Лала Викинговна мерила давление медсестре Пугалиной, специалистке по сопровождению этапов. У Пугалиной, как и еще у медсестры (Светы?), след от самопореза на предплечье. И больные, и персонал у нас «вскрываются». Персонал «научился» у больных. Говорят, на Кошкином доме сотрудники за три года сходят с ума (замечание Элтона Трибасова).
