, а психиатр. В Кошкином доме по документам (трудовым книжкам, пропускам и т. д.)
психиаторы и
тирапевты. В ПБ застаю Алексина, «трущего» с опером, чья фамилия на «о», о помещении кого-то с общего корпуса в психбольницу не по медицинским, а оперативным соображениям. Скоро таких «больных» в ПБ станет процентов десять.
Шеф, главная медсестра Ашанова, зам – Гордеева и фельдшер Дымов выслушивают мой отчет о посещении следователя. Шеф всех в шутку называет «фигурантами по делу Ласкового». Успокаивает: «Я разговаривал со знакомым патологоанатомом – ничего нельзя доказать».
Ухожу. Новый седовласый доктор Бутсов колет концом неразмотанной проволоки чей-то полутруп в коридоре прямо под образцом жалобы в Европейский суд по правам человека на стене. Не дожидаясь выяснения, жив человек или мертв, предоставляю доктора его работе.
Гербовую печать в трудовую так и не получил: главбух Бутырки вместо положенных 18 часов слиняла с работы в 17.00.
10.04.12
Главбуха нет и в 16.00. В бухгалтерии вообще нет гербовой печати! Ставлю ее в спецчасти. Готов рыдать от неопределенности своего будущего. Руководительнице бутырской расчетной группы тупорылой Афине Палладьевне (Ивановне) с ненавистью признаюсь в любви к тюрьме.
АПОЛОГИЯ. ПОЧЕМУ Я УШЕЛ
Перевод из I-го во II-е хроническое отделение лишил меня возможности вселять в больных пусть ложную надежду на пересмотр дела, получение в институте Сербского диагноза, освобождающего от уголовной ответственности, амнистию. Мой метод «горьковского Луки» спасал больше жизней, облегчал страдания, излечивал сильнее лекарств. Во II-м отделении все больные с диагнозами – обещать нечего. Система семи суточных дежурств в месяц не позволяет хорошо знать больных и как-то значительно влиять на их самочувствие.
В I-м отделении по договоренности с «авторитетами» во всех камерах были установлены почасовые дежурства самих больных, предотвращавших суициды. Во II-м отделении подобная практика стала невозможной, опять же из-за отсутствия рычагов позитивных экспектаций.
Я хотел быть честен перед собой: надоело! Сколько можно терять квалификацию в этом псевдомедицинском отстойнике?!
Мне кажется, что пройдут годы, и вот я, если только не посадят за «убийство» Ласкового, стану депутатом парламента и буду работать в комитете Госдумы по законодательству. И как-то в перерыве заседаний спущусь в буфет. Возьму кофе, отверну глаза во двор расслабить утомленное зрение. Кто-то тронет меня за рукав. Сначала вижу толстую человеческую лапу с наколкой перстня первохода на среднем пальце, далее – беззлобно улыбающееся лицо со сверлящими ледяными глазами:
