Доктор Бобер пристально посмотрел на Еву, ожидая ее реакции. Позже, на втором свидании, он сказал, что в тот момент счел ее внешность подходящей. Чуть полноватые бедра, возможно, но вскоре он сгонит с нее лишний вес.
– У вас-то есть степени? – спросил он.
– Нет, – ответила Ева, и добавила: – Извините.
– Курите?
– Да.
– Сколько в день?
– Пятнадцать, – солгала она.
– Придется бросить, – сказал Брайан. – Мой отец сгорел до смерти из-за сигареты.
– Одной-единственной сигареты?
– Наш дом отапливался лишь парафиновым обогревателем, который папа включал, когда температура падала ниже нуля. Он наполнял обогреватель парафином и пролил немного на брюки и туфли. Потом зажег сигарету, уронил спичку и… – голос Брайана сорвался. Веки задрожали.
– Вам вовсе не обязательно… – начала Ева.
– Дом еще много лет пах воскресным жарким, – закончил Брайан. – Это расстраивало больше всего. Я похоронил себя в книгах…
– Мой отец умер на работе. Никто даже не заметил, пока куриные пироги не стали сходить с конвейера без грибов.
– Он раскладывал грибы в «Пирогах Пакка»? Я сам там несколько смен отработал в студенческие годы. Клал лук в пироги с луком и говядиной.
– Да, – кивнула Ева. – Папа был умным, но бросил учебу в четырнадцать. У него была библиотечная карточка, – добавила она в защиту покойного отца.
– Нам повезло, – сказал Брайан. – Мы, бэби-бумеры, получили выгоду от благоденствия государства. Бесплатное молоко, апельсиновый сок, пенициллин, бесплатные медицина и образование.
– Бесплатное высшее образование, – добавила Ева и продолжила с карикатурным бруклинским акцентов: – Я могла иметь врагов[5].
Брайан оторопел. Он видел мало фильмов.
* * *
Ева откладывала свадьбу с Брайаном все три года тягомотных ухаживаний, потому что продолжала надеяться, что он зажжет в ней сексуальную искру и заставит страстно возжелать его, но щепки для растопки отсырели, а спички закончились. Да и вдобавок она не могла представить себе отказ от девичьей фамилии Сорокинс в пользу Евы Бобер. Она восхищалась Брайаном и радовалась его академическому статусу, обретенному в университете, но, увидев его у алтаря с остриженными волосами и без бороды, поняла, что этот мужчина ей чужой.
Встав рядом с ним, она услышала чей-то – женский – громкий шепот:
– В эту ночь она, похоже, не будет страстной бобрихой.
И по холодной церкви разнесся еле сдерживаемый смех.
Ева поежилась в белом кружевном свадебном платье, окаменев от вида ужасной прически Брайана. Желая сэкономить, он откромсал волосы сам с помощью купленных по каталогу ножниц с зеркальцем, позволяющим видеть затылок.
