Однако мы с Кэссиди настояли на праве заплатить по счету, посадить в такси и обнять на прощание.
— Я сейчас прямо домой, и, если я тебе понадоблюсь, приезжай без предварительного звонка, — сказала я ей.
— Нет, пусть позвонит мне, чтобы я тоже приехала, — поправила меня Кэссиди.
— Вы лучшие подруги на свете, — сказала Трисия с наигранным оптимизмом.
— Ты самая лучшая, — хором ответили мы и помахали ей вслед.
— Ох. Ты. Боже. Мой. — Кэссиди отбила ритм на тротуаре, опираясь на шпильку босоножки как на рычаг. — Мало того что ее семейство возвело запрет в ранг искусства, скоро они начнут брать деньги за допуск в свой круг.
Я всей душой переживала за Трисию, но в жизни есть такие моменты — визиты к дантисту, примерки, семейные неприятности, — которые за тебя не переживет никто, как бы он тебя ни любил.
— Значит, едешь домой? — спросила Кэссиди.
— Раз я сказала ей, что поеду, — значит, поеду. Так, на всякий случай.
— Ладно. Я тоже.
— Просто потому что?.. — подсказала я.
— Я этого не говорила.
— Просто я подумала…
— А ты заметила, что так делает детектив Кук? Начинает предложение, чтобы ты его закончила?
Внезапно мне захотелось почистить зубы.
— Я больше не буду. И это подлость.
— Я не нарочно.
— У тебя природный дар. И куда же ты поедешь?
— Так, в одну галерею. Может, еще и не поеду.
— Поезжай, но не выключай телефон. Не заезжай никуда дальше Пятнадцатой улицы, тогда успеешь ко мне вовремя.
— Я буду на связи на случай, если позвонит Трисия, но ты ведь помнишь того славного греческого мальчика на прошлой вечеринке у Элисон?
— Тот, что делает инсталляции на тему разложения животных? Да уж, такое нельзя пропустить.
— Это метафора.
— Тачка с навозом тоже метафора.
— Ты это о шикарной красной тачке, блестящей от дождя?
— Не совсем. Ладно, развлекайся.
Кэссиди поймала такси и поехала в Западный Челси, а я поехала домой, размышляя о Трисии и Винсентах, считавших, что возвращение Дэвида из больницы — отличный повод продемонстрировать семейную солидарность. Ну а мне необходимо установить связь между Вероникой и убийством, чтобы полицейские навестили ее и забрали бутылку с шампанским. Пусть Дэвид предается горю, Трисия приходит в себя, жизнь продолжается — для всех, кроме Лисбет.
Входя в подъезд, я размышляла о справедливости и мести, где они пересекаются и где расходятся, и не сразу заметила, что швейцар протягивает мне маленький и неаккуратный сверток.
— Добрый вечер, Дэнни, — сказала я, не зная, взять сверток или просто выразить восхищение.
