и были в числе первых, признавших Его истинным Мессией.
АСКЕТЫ ЕССЕИ
Третьим крупнейшим течением в иудаизме в ту эпоху было движение ессеев, наши представления о котором выглядят гораздо более туманными и неконкретными. Вплоть до середины XX в. большая часть сведений о ессеях была заимствована из двух трудов современных им историков — Плиния Старшего[50] и Филона Иудея, а также из книг писателя конца I в. н. э. Иосифа Флавия, которые порой весьма и весьма недостоверны. Однако после открытия в конце 1940-х гг. знаменитых Свитков Мертвого моря исследователям впервые в истории стал доступен обширный корпус материалов о ессеях, и теперь мы имеем возможность судить о ессеях исходя из их собственных взглядов.
Надо сразу сказать, что и в своем образе жизни, и в религиозных воззрениях ессеи отличались куда большей строгостью и ригоризмом, чем саддукеи и фарисеи. Они придерживались куда более мистически окрашенных взглядов, и во многом близки к разного рода мистическим школам, имевшим широкое распространение в Средиземноморье в ту эпоху. В отличие от других школ иудаизма ессеи, по всей видимости, придерживались веры в реинкарнацию[51]. Они испытали на себе древнеегипетское и греческое влияние и в целом ряде пунктов были весьма близки последователям Пифагора — пифагорейцам[52]. Ессеи поощряли интерес к медицине и целительству и создавали трактаты о терапевтических свойствах трав и камней. Кроме того, они уделяли большое внимание тому, что на современном языке принято называть «эзотерическими учениями», такими, как астрология, нумерология и тому подобные дисциплины, из которых впоследствии сформировалась каббала. И все усвоенное ими из других культур и традиций ессеи стремились применить и использовать в специфически иудейском контексте. Тот же Иосиф Флавий в «Иудейской войне», в частности, писал о них: «Некоторые из них утверждают, что после многолетнего изучения священных книг, всевозможных очищений и изучения изречений пророков они обретают способность предсказывать будущее; в самом деле, их предсказания почти всегда оказываются верными».
Для нас же наиболее важным аспектом верований ессеев был их напряженный апокалиптизм. Они утверждали, что близятся последние времена и приход Мессии неизбежен. Впрочем, ожидания пришествия Мессии в те дни назрели во всей Святой земле. Но, как утверждает профессор Фрэнк Кросс, «ессеи были лишь хранителями, а ни в коей мере не создателями апокалипсической традиции иудаизма». Судя по материалам, ставшим доступными во второй половине XX в., видно, что ессеи имели более свободную и гибкую организационную структуру, далеко не столь централизованную, как у саддукеев и фарисеев. Далеко не все ессеи придерживались одинаковых воззрений. Главное, что их объединяло, — это, в первую очередь, мистическая ориентация, вера в возможность прямого личного общения с Богом, а не скрупулезная приверженность догмам и букве Закона. Подобные взгляды, естественно, делают, по сути, излишней особую роль священника как посредника, интерпретатора между Богом и человеком. Как следствие этого ессеи, подобно большинству других мистических сект в истории, проявляли безразличие, если не сказать открытую враждебность к институту священников.
