– Пока мы не начали обмениваться эпитетами, – вмешался Лансинг, – давайте начнем спускаться, чтобы посмотреть на него вблизи.
На то, чтобы добраться до куба, потребовалось некоторое время. Им пришлось следовать за всеми изгибами дороги, потому что склоны были слишком круты и опасно было поступить иным образом. И, следуя всеми изгибам дороги, им пришлось преодолеть расстояние в несколько раз больше, чем если бы они спускались по прямой.
Куб стоял посреди песчаного участка, окружавшего голубую структуру со всех сторон. Круг песка был настолько точен, что казался вычерченным по циркулю. Белый чистый песочек – такой насыпают в детские песочницы – сахарный песочек, который, возможно, был когда-то утрамбован совершенно ровно, а теперь лежал волнами, надутыми ветром.
Высоко вверх уходили стены куба. Лансинг, прикинув высоту на глаз, определил ее футов в пятьдесят. Никаких отверстий, трещин, щелей, намекавших на окно или дверь, видно не было, так же, как не было орнамента, резных украшений, барельефов, табличек с надписями, которые могли бы объяснить, под каким названием известен в этом мире – или иных мирах – сей куб. Даже вблизи голубизна стен продолжала оставаться такой же небесно-безмятежной, как и на расстоянии. Чистейшая невинность. К тому же, стены были абсолютно гладкими. Это, ясное дело, совсем не камень, сказал себе Лансинг. Пластик, видимо, хотя в пейзаже дикой природы пластик казался совершенно инородным материалом. Скорее всего, какая-то керамика. Небесно-голубой фарфоровый куб.
Едва ли проговорив хоть одно слово, отряд путников обошел куб, по какому-то молчаливому соглашению не ступая на песок круговой зоны у основания сооружения. Вернувшись на исходное место, они остановились, созерцая голубизну.
– Какой он красивый, – сказала Сандра, глубоко вдыхая, словно в непрекращающемся изумлении. – Гораздо красивее, чем казался с гребня. И куда прекраснее, чем можно было предполагать.
– Изумительно, – сказал Бригадир. – В самом деле, поразительно. Но может кто-нибудь хоть приблизительно сможет сказать мне, что это такое?
– У него должно быть назначение, – сказала Мэри. – Посмотрите на сами размеры. Если бы это был какой-то символ, то зачем делать его таким большим? Если бы это был всего лишь символ, то его установили бы в месте, откуда он был бы со всех сторон хорошо виден. На какое-нибудь возвышение, вершину холма. Но не прятали бы в этой впадине.
– Сюда уже давно не приходили, – заметил Лансинг. – На песке вокруг куба нет следов.
