— «Владимир Мономах»!
Проводив пароход и помахав ему вслед рукой, мы принялись обшаривать гнезда.
Стрижи с криком кружились над Волгой, поминутно залетали в свои норки и тут же снова вылетали из них.
Яшка набрал десятка два еще не насиженных яиц. А мне хотелось захватить стрижа в гнезде.
Сунув руку в одну из норок и нащупав в ней что-то мягкое, я закричал:
— Стрижата! Голенькие!
Яшка насторожился и замер в ожидании, когда я выну стрижат.
Вытащив из норы гнездо, свитое из сухих травинок, я чуть не выронил его из рук, потом быстро бросил к Яшкиным ногам. Яшка от испуга высыпал яйца из подола рубашки.
Каково же было наше удивление! Вместо стрижат в гнезде, свернувшись клубком, лежал уж. Подняв головку с желтым венчиком, он собрался было удрать, но я придержал его.
Яшка нашел здоровенную суковатую палку и кричал издали:
— Давай, Вась, убьем его!
— Убивать не надо, — сказал я. — Дома посадим его куда-нибудь и будем держать до тех пор, пока он не сбросит с себя старую кожу.
Ужиная или змеиная выползина в деревне считалась лучшим лекарством от нарывов. Яшка согласился со мной и, вспомнив, что у его дедушки сильно нарывает рука, бросил палку.
Домой я нес ужа сначала за хвост, вниз головой, потом повесил на руку.
Уж присмирел и висел, точно ременная плеть. Яшка заискивающе спросил:
— Дедушке нашему дадим маленько выползины?
— Дадим, дадим, — ответил я.
Дома мы нашли старое ведро без дна. В самом дальнем углу огорода, в чаще высокой лебеды и крапивы, пропололи небольшую полянку и чуть углубили ведро в землю. Потом посадили в него ужа.
А вот чем кормить его, мы не знали. Решили наловить кузнечиков. Яшка отправился охотиться за ними, а я остался за караульщика.
Яшка скоро принес кузнечиков. Мы оторвали им ножки и крылья и положили в ведро, покрыв молочаем. Уж не шевелился, и нам казалось, что он захотел спать, а когда выспится, съест всех кузнечиков.
Так мы провозились до вечера. А когда пошли домой, плотно закрыли ведро обломком доски, а сверху положили тяжелый камень.
На другой день, рано утром, Яшка прибежал ко мне с наловленными кузнечиками, и мы понесли ужу завтрак.
Яшку больше всего волновал вопрос, скоро ли уж сбросит старую кожу, потому что у дедушки все сильнее болела рука.
— Сейчас бы открыть, а там — выползина!.. — сказал он, когда я начал снимать с ведра камень.
Открыв ведро, я выбрал оттуда молочай и от изумления раскрыл рот. Ужа в ведре не было.
Я чуть не заплакал с досады. Мы заметили на дне след, просверленный в мягкой земле точно буравом. Уж сделал подкоп и удрал.
