— Давай, — согласился я. — Только сумеем ли?
— Сумеем! — уверенно сказал Яшка. — Вот с крышкой, правда, повозиться придется, а остальное нетрудно.
И мы вскоре же взялись за работу. Тут у нас был особенный интерес, особая любовь к делу. Мы представляли себе, как в летний день на озере будут опущены у берега наши садки, в которых станут плескаться окуни. Ну разве можно сравнить такой садок с куканом! На кукане рыба быстро засыпает, а в садке, если ее сильно не поранишь крючком, будет плавать целый день.
Плетение садков нам пришлось осваивать несколько дней. Много помучились, много испортили прутьев, но все-таки добились своего. Садки получились хорошие, и мы были очень довольны.
Потом неожиданно мы получили заказ на две корзины. Пришел лавочник Афанасьич и сказал:
— Мне нужны две большие корзины. Вот такие! — широко раскинул он руки. — Каждая должна быть с двумя ручками. Сумеете сплести?
— Попробуем, — ответил Яшка. — Мы садки и то сумели.
— Знаю, что вы мастера хорошие, поэтому и заказ даю, — улыбнулся Афанасьич. — За работу крючками рыболовными заплачу. Все равно вам покупать их придется.
В разговор вмешалась Яшкина мать, тетка Ольга.
— У моего вон пузо голое, рубашка с плеч сваливается, — показала она рукой на Яшку, — а ты — крючки. Деньгами сколько-нибудь заплати…
— Крючки у нас есть, — сказал я.
Афанасьич помолчал немного, потом протянул:
— Та-ак… Ну что же, не хотите крючками брать, деньгами заплачу. Полтину за две корзины.
— Мужики рубль за одну такую корзину берут, а ты полтинник даешь за обе, — заметила тетка Ольга.
— Ну, то мужики, а я ведь не к мужикам пришел, — проговорил Афанасьич.
А когда мы с Яшкой отказались плести корзины за предложенную цену, Афанасьич, уходя, сказал:
— Ладно, еще гривенник прибавлю. Теперь как хотите.
Мы согласились.
Для двух больших корзин прутьев надо было много. И прутья должны быть крупные, а таких поблизости не было. За ними нужно было идти за Волгу, версты за четыре.
С вечера мы приготовили санки, веревки, наточили ножи. А утром чуть свет, одевшись потеплее, отправились в путь. Был сильный мороз, слегка мела поземка. Под ногами звонко похрустывал снег, и мы, закрывая варежками носы, зябко ежились.
— Тебе, Вась, холодно? — спросил меня Яшка.
— Маленько холодно.
— Сразу, когда из тепла выйдешь, всегда бывает холодно. А потом разогреешься. Эх и далеко нам идти!
— Зато там прутья хорошие, — сказал я. — Нарежем побольше, может, на четыре корзины хватит.
