— Вы отказываетесь сдаться.
От его прикосновения и взгляда у нее снова закружилась голова.
— А почему я должна сдаваться? Если вы действительно хотите иметь современную образованную европейскую жену с чувством собственного достоинства, то должны только приветствовать мои слова и мысли.
— О, я приветствую их, безусловно. Просто не ожидал, что моя невеста будет оспаривать любое пожелание.
— Я пока еще не ваша невеста. И вы не высказываете пожелания, но предъявляете требования. А это большая разница. И мы оба это понимаем.
Гвендолин откинула голову назад, положила ладони ему на грудь и решительно оттолкнула. Она ни за что не позволит принцу подчинить ее волю своей.
Он оторвал взгляд от ее глаз, перевел на ее губы, на длинную шею и еще ниже, на округлые груди.
— А если я попрошу вас посещать языковые уроки?
Его взгляд волновал ее. Больше, чем просто волновал. На самом деле он так возбуждал Гвендолин, что груди начали болеть, соски напряглись, словно он прикоснулся к ним не взглядом, а рукой.
— Тогда я обдумаю вашу просьбу.
Ее голос стал ниже, в нем появились хрипловатые нотки сексуального желания. Он знает, конечно, знает, не может не знать, что с ней творится.
Принц снова перевел взгляд на ее лицо — на полные губы, на пылающие щеки и наконец на глаза.
— Мы не обязательно должны сражаться по любому поводу.
О, каким тоном он произнес эту короткую фразу!.. Гвендолин ощутила, как по всему телу распространяется тепло — чувственное тепло желания и обольстительного влечения.
— Я сейчас не сражаюсь.
Принц улыбнулся уголком рта.
— Верно. Но я уверен, что это только минутная передышка.
Ох, эта полуулыбка-полуусмешка. Она опасна, очень опасна. Загадочна. Словно он знает о ней все, даже то, чего Гвендолин не подозревает о себе.
— А вам не нравится противоборство?
Принц откашлялся.
— Нет. — Его взгляд смягчился и потеплел. — Мне больше нравится заниматься с женщиной другими делами, особенно если это моя женщина.
Снова «моя женщина». Снова этот собственнический тон. Но она не желает быть чьей-то собственностью.
— Что ж, давайте посмотрим, как у нас это получится, — мягко продолжил принц все тем же хрипловато-сексуальным голосом, так глубоко волнующим Гвендолин. — Леди Беатрис, я прошу вас подумать, не сумеете ли вы счесть возможным для себя посещать уроки языка, истории и культуры моей страны, которые должны начаться через… — он кинул быстрый взгляд на часы, — десять минут. Для меня это крайне важно. Поэтому настоятельно прошу изыскать возможность и как-нибудь втиснуть эти занятия в ваше перегруженное расписание.
