– Он же в военном городке живет, верно?
– Ну… скорее всего.
– И не в танке. Да и не в казарме. Скорее всего в квартире. Помнишь, там есть такой дом для высшего командного состава?
Священник нахмурился. В военном городке он был только один раз, когда отпевал погибшего на учениях молодого лейтенанта. Вроде и впрямь есть там такой особенный дом… Точно! Его еще «командирским» зовут! Он оживился.
– Человек в своей квартире думает, что он в безопасности, – активно развивал свою мысль Исмаил. – А тут мы! По загривку и в прокуратуру его! Что мы, с тобой вдвоем одного паршивого козла не расколем?
– Да расколем, наверное, – нерешительно произнес отец Василий.
– Точно расколем! – с энтузиазмом потер ладони мулла. – Он же лет двадцать как штабной офицер! Чмо из бункера! Он, поди, и с парашютом никогда не прыгал! – Чувство собственного десантного, «небесного», превосходства так из него и перло.
В этом что-то было. Отец Василий понимал, что натворил уже столько всего, что хуже не станет, а ведь поменять акценты можно. Точно можно! Исмаил прав – Кузьменко придет к себе домой, ощущая полную свою безопасность, а тут он: «Здрасьте, я ваша тетя из похоронного бюро! Свежий труп заказывали?!»
«Ладно, хватит! – заговорило в нем христианское смирение. – Давай обойдемся без насилия!» Но собственное омоновское прошлое тоже не сдавалось. «По жабрам его! Руки за спину, мордой в пол, и поехали! За полчаса все как миленький выложит! И мне, и прокурору, и всем, на кого я ни укажу!» Настроение сразу поднялось.
Священник встал, со стоном переступил ногами – сильно саднили израненные ступни – и кивнул.
– Годится! Ты хоть знаешь, как туда добраться?
– А чего тут знать? Прямо до Ефимовки, там через реку и еще километров тридцать вверх по течению! Там и городок стоит.
– И ты мне поможешь? – испытующе посмотрел на муллу священник.
– Конечно, Вася! Чтоб православному священнику, да не помочь! – подмигнул ему Исмаил. – Что я, не русский, что ли?!
Они захохотали.
– Зови меня Мишаня, – протянул мулле руку для пожатия отец Василий. – Так меня парни усть-кудеярские звали.
– Заметано, Мишаня, – улыбнулся ему Исмаил и с чувством пожал протянутую ладонь.
* * *
Они отдохнули совсем недолго. А затем поднялись и, раздвигая руками камыши и ветки тальника, побрели в сторону Ефимовки. Давно уже давали о себе знать и хроническое недоедание, и многодневная усталость. Порой отца Василия качало, а в глазах начинали плавать разноцветные круги, и тогда они останавливались и немного пережидали.
