… Алексей, засучив выше локтя рукава голубой косоворотки, как заправский пекарь, мастерски управлялся с тестом. Он не заметил даже, как подбежала его любимая собака.
— Черня! — вскрикнул повар, когда пес лизнул его в лицо. — Я же говорил, что ты не заблудишься! 6 полем тебя, дружище! — Ишь как брюхо раздуло.
Мы сняли котомки и уселись у огня отдыхать. Павел Назарович, Лебедев и Кудрявцев уплыли рыбачить и вот-вот должны были вернуться. Остальные были заняты своими делами: кто у костра, кто на берегу реки. Пугачев занимался с Самбуевым в палатке.
Самбуев очень плохо владел русским языком и совсем не умел читать, хотя по-бурятски читал хорошо. Пугачев взял на себя труд научить его в это лето русской грамоте.
— М-а-а-м-а… К-а-а-ш-а… — тянул медленно Самбуев.
— Часа три сидят, — таинственно доложил мне Алексей. — Шейсран уже девять букв знает, говорит: «Легче дикую лошадь объездить, чем русскую букву запомнить!»
Учитель и ученик лежали на брезенте перед открытым букварем, и Самбуев, водя длинными пальцами по буквам, тянул медленно и напряженно:
— П-а-а-п-а… М-а-а-ш-а… — а пот буквально ручьем катился с его лица, будто он нес большой груз.
— Хорошо, — сказал Пугачев, — теперь покажи, где слово «мама».
Самбуев долго смотрел на крупные буквы, водил по ним пальцем и вдруг заявил:
— «Мама» тут нету…
— А ты знаешь, что такое мама? — допытывался учитель.
— Знаю. Папа работай, мама дома живи.
— Правильно, ну теперь покажи, где слово «мама». Самбуев, не думая, ткнул пальцем в слово «Маша» и произнес:
— Мама…
— Неверно! — поправил его Трофим Васильевич. — А покажи, где Маша.
Тот вдруг пристально посмотрел на учителя и обиженным тоном сказал:
— Маша Кирилл Лебедев рюкзак клади, другой Маша не знаю.
— Скажи, Шейсран, когда ты читаешь, то думаешь по-русски или по-бурятски? — спросил Пугачев.
— Нет, русский думай не могу, голова болит, бурятский читай, думай хорошо.
— Если ты хочешь научиться читать по-русски, то нужно во время чтения думать по-русски и понимать, что обозначают те слова, которые ты читаешь, иначе не научишься.
— Хорошо, — ответил ученик. — Завтра утром встаю, весь день думай только русский, а нынче давай довольно!
— Пока не покажешь, где Маша, я тебя не отпущу.
Самбуев недоверчиво посмотрел на учителя, и довольная улыбка расплылась по его лицу. Он полез за пазуху и из внутреннего кармана достал завернутую в газетный лист фотографию, подаренную Лебедевым.
— Ты думаешь, это Маша? — спросил он.
