К Пепе Саэко прикупила Пипи. Таким образом, пара обошлась ей в полцены — путём покупки только самочки. Какое бесстыдство! Я был зол. В ней иногда идеально сочетаются стыд и бесстыдство. Однако и то, и другое смывается мощным потоком воды.
Пепе и Пипи. Четыре чёрно-синих глаза летучих мышек смотрели на нас с помоста для белья. Под взглядом чёрно-синих глаз-бусинок Саэко изливала из себя воду. У нас получалось так хорошо, что лучше и быть не могло. Я очень любил такую Саэко — женщину, изгоняющую из себя воду.
Должен вам признаться, что увязнув в этой истории с водой, я не раз с трудом подавлял в себе желание написать об этом в газету или рассказать по телевидению. Иногда желание это становилось настолько неотвязным, что я порой удивлялся, почему ко мне не бросаются репортеры; частенько мне хотелось самому взять и позвонить в какую-нибудь газету или на телевидение. Не то чтобы я рассчитывал получить от этого выгоду. Просто меня распирало от хранимой в тайне информации, а в таких случаях людям очень хочется поделиться ею с окружающими.
В самом деле, если по телевидению любят преподносить такие жареные факты, как появление НЛО или сгибание усилием воли ложек, то почему не рассказать о женщине, из тела которой при каждом половом акте вытекает два литра воды. Если не в утреннем шоу, то хотя бы в ночном. Я воочию представлял, как буду отвечать на дурацкие вопросы ведущего и под его слегка насмешливым взглядом, причмокивая языком и подбирая слова из своего скудного лексикона, серьезнейшим образом толковать о чудесном феномене Саэко. Однако же я ещё никому не рассказывал об этой женщине и её воде. Не выступал на телевидении. Другими словами, не поделился своим знанием и продолжал наслаждаться в одиночку.
Сейчас я думаю: а почему?
Мои размышления подвели меня к следующему выводу: ни вода, ни Саэко как таковая не являются какими-либо условными обозначениями, символами или общими понятиями; их было бы затруднительно классифицировать подобным образом, ибо это — очевидная и реальная субстанция. Если представить эти самые два литра как какой-то отвлеченный феномен, то при хорошо подвешенном языке можно представить всё это как достаточно понятное, хотя и скучное до зауми явление. Иначе говоря, умелый рассказчик сумел бы, не смущаясь, обобщить и истолковать так, как ему было бы надо — эти воображаемые два литра.
Если же рассказывать о Саэко и о её воде, то фактов столько, что приходится говорить об этом с какой-то странной радостью или непонятной грустью. Мне же решительно не хотелось ни преувеличивать, ни приуменьшать эту цифру. Я не отдал бы ни единого литра (вот и сейчас, рассказывая вам эту историю, я стараюсь придерживаться того же принципа, может, конечно и зря).
