Глухонемая пара уже исчезла. Тучек над нами как-то незаметно прибавилось, и они пёстрыми пятнами заволокли небо над морем с кишащей в нём кефалью. Только из нашего убежища можно было рассмотреть море и кефаль. Некоторые рыбки, отделившись от общей массы, ударялись о бетонные блоки, и тогда их можно было брать голыми руками. Саэко громко спросила:
— А какая разница между кефалью и лобаном? Посмотри, какие у неё глаза!..
Но я не слушал. Мне думалось о другом: вот я совокупляюсь с Саэко, из неё выходит вода, эта вода попадает в море, море зовёт к себе кефаль, кефаль, в свою очередь…
Женщина продолжала:
— У неё глаза сонные, словно жиром заплыли; у лобана глаза совсем не такие. Мне бабуля рассказывала.
Со стороны магазина рыболовных принадлежностей взлетел чёрный коршун; кефаль звала коршуна, а коршун… — Таким был ход моих размышлений. Коршун отбрасывал тёмную тень на поверхность моря. Тогда плававшие в море рыбы дружно заработали плавниками и стремительно нырнули; над поверхностью моря поднялись фонтаны воды, будто взорвалось множество снарядов; и небо, и горизонт окрасились белым.
— Весной молодь кефали поднимается вверх по реке. Они доплывают прямо до горбатого моста.
Я всему верил. Глядя на стаю кефали, от которой уже провоняло всё море, я продолжал размышлять: подумалось, что если бы, скажем, в заливе Сагами поднялась мощная волна Эль-ниньо, я бы поверил, что её вызвала излившаяся из тела Саэко вода. Если бы от трения вращающегося земного шара, соприкасающегося с водой, возникли бы некие звуки, мои уши непременно уловили бы их. Так же, как я улавливаю звуки, которые издает изливающаяся из тела Саэко вода. В самом деле.
В самом деле, сегодня был великолепный день.
Саэко, изливающая воду, и я, извлекающий эту воду — это действительно здорово!
Через несколько дней после похода к морю и любования кефалями мою мать, жившую в далекой деревушке, госпитализировали в связи с острой почечной недостаточностью. Врачи сказали, что поскольку к этому времени гиперазотемия достигла очень высокой степени, то вероятность выживания равна процентам пятидесяти. Об этом плачущим голосом сообщила мне по телефону младшая сестра. Получив разрешение заведующего Судзуки на краткосрочный отпуск, я первой же утренней электричкой отправился в родные места, беспокоясь не столько о делах фирмы, сколько о Саэко. Но гемодиализ дал кое-какие результаты, и на некоторое время состояние матери более-менее стабилизировалось. Я и не заметил, как прошло шесть дней. Вернувшись в наш городок, я тут же направился к Саэко. Я просто изнывал от беспокойства.
