— А перстень? — сдавленным от волнения голосом спросил Рахим Саидов.
— Что? Плохо слышно! Але, але!..
— Про перстень спрашиваю. Может, тоже…
— Какой перстень?
— Золотой, с большим рубином.
— Не знаю. Я такого не видела у нее.
— Извините, — пробормотал Рахим Саидов. — Значит, у вас она ничего не брала?
— Нет, Рахимджан-ака.
— Благодарю.
Он положил трубку. Посидел в растерянности. Оказывается, он сам «купил» эти серьги, которые никогда не видел.
Кому же еще позвонить? С кем она еще дружила? Зубайда! Они вместе учились. Но с этой женщиной Рахим Саидов виделся всего раза два, не больше. Зубайда несколько раз бывала у них в его отсутствие. С Мунис они чаще встречались вне дома.
Рахим Саидов разыскал в книжке телефон. Позвонить? Попытка не пытка. Можно рискнуть. Набрал номер.
— Пригласите, пожалуйста, Зубайду.
— Кто ее спрашивает?
— Знакомый.
— Извините, но знакомых у нее чересчур много, а телефон один — на моем столе. Что ей передать?
— Я вас очень прошу. Мне необходимо поговорить с ней лично.
В трубке послышались вздох, потом звуки удаляющихся шагов. Скоро он услышал красивый грудной голос:
— Я слушаю.
— Здравствуйте. Вас беспокоит Рахим Саидов.
— Кто?
— Рахим Саидов, муж Мунисхон.
— А-а, здравствуйте, Рахим-ака! Я вас слушаю.
— Хочу у вас спросить кое-что. Мунис… у вас ничего не брала?
— А что, Рахим-ака? — В ее голосе послышалась тревога.
— Нашел кое-что в доме. Не знаю, у кого она могла взять.
— Если это журналы, умоляю вас, никому не показывайте! Мунис выпросила их у меня всего на денек.
— Нет, это не журналы.
— Что же тогда? — удивилась Зубайда.
— Перстень.
— Ах, перстень! — расхохоталась Зубайда. — А я-то думала… У меня всего два перстня, и оба на руке. А какой?
— Золотой. С рубином. Я думал, он ваш.
— Нет, не мой. Может, спросить подруг? У Хадичи, помнится, был подобный перстень.
— Кто она?
— В инязе работает. Мы вместе учились.
— Спросите, если не трудно. Мне подождать?
— Я вам позвоню.
У Рахима Саидова разболелась голова. Хадичу он ни разу не видел. И Мунис, кажется, ничего о ней не говорила. Но не исключено, что он просто забыл.
Голова разламывалась. Он открыл форточку. Сел у окна на стул и закурил. Они, кажется, ни о чем не догадались. Ни Фарида, ни Зубайда. Ну и что с того, что догадаются? Может, они знают и… знакомых Мунисхон? Нет, нет, об этом спрашивать нельзя! Уж лучше провалиться сквозь землю. И потом, они ни за что не скажут, если даже знают что друг про друга. Может, вместе развлекались?
