– Добрий динь. Што будем пить, што будем кушать? – приятным грудным голосом произнесла она.
– Пожалуй, как всегда, – буркнул Драга, и Тукалин впервые услышал его голос: вкрадчиво-негромкий и в то же время как бы извиняющийся за все прошлые грехи, настоящие и будущие. Словно милостыню на церковной паперти просил.
– Значит, пивко, мамалыгу и немного соленой рыбки? – уточнила Зося.
– Да, – улыбнулся он ей. – И еще… Позови, пожалуйста, моего дружка, покалякать бы надо.
Тукалин насторожился, весь превратившись в слух.
– Ага… «позовите», – скорбным голосом отозвалась Зося, – оттуда, куда он щас, несчастный, вознесся, уже не позовешь, да и не докличишься до него.
Она всхлипнула по-бабьи и запричитала заунывное:
– Ох же ты наше лышенко! Да как же его докличишься, если он, будь ему земля пухом…
Драга тупо молчал, как молчали и мужики, сидевшие за его столиком. Наконец-то до него стал доходить смысл причитаний, и он, видимо, еще не до конца поверив во всхлипы официантки, почти выдавил из себя:
– Он… он что… умер?
– Если бы помер, – всхлипнула Зоя. – А то ведь…
– Да чего ты кота за хвост тянешь! – подал голос сидевший за тем же столиком мужик. – Погиб наш Охрим, погиб. Его уже с неделю как машиной задавило.
– Ага, – подтвердила Зося. – Его как раз в тот самый день, когда вы у нас последний раз были, машиной-то и переехало.
Припоминая излишне суетливого, но исполнительного мужичка из подсобки, она горестно вздохнула и уже от себя лично добавила:
– Видать, поспешал куда-то очень. Бабы судачили, будто чуть ли не сам под колеса той машины сиганул.
– Ага, – подтвердил все тот же мужской голос, – так и было. Сильно спешил куда-то наш Охрим. Те люди, которые на том месте были, говорили, будто он на дорогу с улочки выскочил, а тут как раз и полуторка военная… Был человек, и нету теперь его.
Замолчал было, однако тут же добавил:
– Помянуть бы Охрима надо. Никому никогда плохого слова не сказал, не то чтобы обидеть кого.
– Вот и я о том же, – поддержал его товарищ, – помянуть бы надо по-человечески. Его же все здесь знали.
– Да… конечно… помянуть бы надо… – сглатывая окончания слов, засуетился Драга. И тут же, обращаясь к официантке: – Собери что-нибудь на стол, чтобы помянуть.
– Горилкой не побрезгуете? – уточнила Зося. – Для себя выгоняли.
– Неси, – упавшим голосом разрешил Драга. – И что-нибудь закусить.
Прошелестев юбкой, официантка мотанулась на кухню, оставив Драгу и мужиков за столиком в скорбном молчании. Радист пытался проанализировать создавшуюся ситуацию, а его соседи по столику ждали халявную выпивку, выдерживая при этом положенный этикет. Официантки все не было и не было, молчание затягивалось, и один из мужиков протянул философски:
