* * *
Выслушав неутешительный рапорт вытянувшегося по струнке Тукалина, Карпухин прошел к окну и, сцепив кисти рук за спиной, какое-то время молчал, уставившись в окно, за которым набирала силу пьянящая закарпатская весна. Наконец качнулся с пяток на мыски, поднял тяжелый темный взгляд на Тукалина. Какое-то время молча раскачивался, в упор разглядывая лицо старшего лейтенанта, отчего и Тукалину, и Новикову очень захотелось в сортир, и когда уже эта пытка стала почти невыносимой, приглушенным голосом произнес:
– Значит, говорите, связник полный психопат, который вел себя так, словно его изначально приговорили к смерти через повешение?
– Так точно, товарищ генерал! И еще будучи за столиком в чайной, крутился на стуле так, будто ему перца молотого в задницу подсыпали. Откровенно говоря, я даже побаиваться стал за него.
То ли принимая сказанное на веру, то ли издеваясь над Тукалиным, Карпухин сочувственно кивнул головой.
– И ты, значит, даже побаиваться стал, что этот параноик накуролесит?
Не моргнув глазом Тукалин пожал плечами:
– Ну-у, не то чтобы накуролесит, но эта его нервозность насторожила меня здорово. И даже то, как он перепроверялся, когда вышел из чайной через дверь своей подсобки, говорило о многом. Этот связник явно был не в своей тарелке, чего-то откровенно боялся и вел себя так, словно над его головой уже завис меч возмездия.
Карпухин саркастически хмыкнул:
– Ишь ты! Прямо-таки поэт доморощенный. «Меч возмездия…» И захочешь, подобное не придумаешь. – И уже чуть тише, но более зло произнес: – А может, все-таки он засек за собой хвост, и вот тут-то нервы его и не выдержали?
– Исключено! – попытался было вставить свое слово Тукалин, но Карпухин уже не слушал его, переместившись на уныло поникшего Новикова: – Чего молчим, лейтенант? Тебе слово.
Взмокший от горячей испарины Новиков сглотнул предательскую слюну, скопившуюся во рту, и его правая щека дернулась нервным тиком. Что, видимо, не ускользнуло от глаз генерала.
– Я, конечно, товарищ генерал, не могу ручаться на сто процентов, но то, что этот псих то ускорял шаг, то начинал метаться от забора к забору и перепроверялся, как последний идиот, так это абсолютно точно. И когда его нервы, видимо, уже не выдержали, он и бросился через дорогу. Ну а тут эта самая полуторка откуда ни возьмись и-и-и…
– Ясно, – движением руки остановил его Карпухин, вкусивший в годы своей молодости нелегкий хлеб оперативного сотрудника ВЧК и на своей шкуре познавший всё лихо и тяготы наружного наблюдения. – Всё ясно, лейтенант. Крути не крути, но связник засек тебя в безлюдном переулке, и у него действительно сдали нервы.
