О важности таких заявлений говорило хотя бы то, что подобное случалось только один раз – в войне против Кольца Повелителя Мёртвых. За десять дней до того, как Резиденция ордена была взята.
– О чем задумался? Ничего не видишь вокруг, – Харонг тронул поводья траэти Дагона, и тот остановился, обиженно косясь на бывшего гвардии кеннатра, занявшего сейчас место Тиагара.
– Да так. Моменты истории, – Дагон улыбнулся.
– И как?
– Ну… Оказывается, я ещё не все забыл.
– А что вспоминал? – Харонг улыбнулся в ответ, – а то так сильно задумался, что не заметил их.
– Вспоминал о войне с Шандаром. Ну, тот, который близ Хеврона разбил Таратоха и взял крепость Иллари.
– А, понял. Про кольцо мёртвых?
– Оно самое. А кого я должен был заметить? – Дагон повертел головой.
– Посмотри вверх.
Купаясь в лучах солнца, над их головами кружились несколько тиэри. Выполняя немыслимые кульбиты, пять самцов, что было заметно по их бронзовому окрасу, обхаживали молодую самку. Выглядело это действо довольно захватывающе, а наблюдать его доводилось далеко не часто. Поэтому Дагон не упустил случая вновь насладиться грациозностью этих огромных ящеров.
Торговый караван, два дня назад покинувший Мелоранд с грузом припасов для нужд собираемой преподобной Матерью армии, приближался к памятнику Павшим – до ворот Резиденции оставалось не более трёх часов пути, уже были отчётливо видны её башни.
Дагон и Харонг выбрались из общего потока на обочину и пришпорили траэти, решив сэкономить время и быть у подножия трона Аннаа уже через час. Сплошная вереница людей и подвод петляла среди невысоких холмов, исчезая где-то вдали. Только сейчас Дагон обратил внимание, насколько эти люди были не похожи друг на друга. Зажиточный горожанин шёл рядом со строем солдат, охранявших нескольких осуждённых на смерть. Даже бросив мимолётный взгляд на лица этих, одетых в порванное тряпье, скорее всего никогда и не бывшее одеждой, на иссушенные голодом и лишениями тела, на черты лица, в которых навеки застыло свойственной только таким изгоям выражение, что можно было и не приглядываться к кандалам на руках и ногах.
Дагон и так знал, что за надпись он там увидит.
Что заставило этих людей бросить всё и променять свою смерть, неважно какую – от старости, или насильственную, и искать доли, возможно, ещё более ужасной, чем они могли себе представить. Да и солдаты ли они? Явно, нет. А вот станут ли они ими когда – нибудь, это, скорее всего, «нет». Особенно, если учитывать, что «когда – нибудь» было ограничено максимум парой месяцев подготовки.
