— Фрэнк! Фрэнк! Это я. Я! Алло, ты меня слышишь? Алло!
— Это эхо на линии или ты все произносишь дважды? — спросил я. Я узнал голос Эрика.
— И то и другое! Ха-ха-ха-ха-ха!
— Здравствуй, Эрик. Ты где?
— Здесь! А ты где?
— Здесь.
— Если мы оба здесь, на черта тогда телефон?
— Говори скорее, где ты, пока монеты не кончились.
— Но если ты сам здесь, ты должен знать. Или ты не знаешь, где ты? — И он захихикал.
— Эрик, не валяй дурака, — сказал я строго.
— А я и не валяю. Не скажу я тебе, где я. Ты скажешь Ангусу, он скажет полиции, и меня опять засунут в эту хуеву больницу.
— Не матерись. Ты же знаешь — я не люблю слов из трех букв. А отцу я ничего не скажу.
— «Хуеву» — это не три буквы. Это… это слово из пяти букв. Разве пятерка не твое счастливое число?
— Нет. Так ты скажешь, где ты? Мне надо это знать.
— Я скажу тебе, где я, если ты назовешь мне твое счастливое число.
— Мое счастливое число — «е».
— Это не число. Это буква.
— Нет, число. Трансцендентное число: две целых, запятая, семь один восемь…
— Не мухлюй. Я имел в виду целое число.
— Так бы сразу и сказал, — ответил я и вздохнул: в трубке послышался писк; наконец Эрик кинул еще несколько монет. — Давай лучше я тебе перезвоню?
— Нетушки. Нашел дурака! Сам-то ты как вообще?
— Нормально. А ты?
— Разумеется аномально, — с негодованием ответил он; я не мог не улыбнуться.
— Ладно, как я понимаю, ты направляешься сюда. Только ты уж тогда, пожалуйста, не жги больше собак, и вообще…
— О чем ты? Это же я, Эрик. Не жгу я никаких собак! — выкрикнул он. — Сдались мне эти чертовы собаки! За кого ты меня принимаешь, ублюдок недоделанный? И хватит обвинять меня в том, что я жгу каких-то собак! Ублюдок!
— Хорошо, Эрик, прости, прости, пожалуйста, — затараторил я. — Я только хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Будь осторожен. Не делай ничего такого, что может восстановить против тебя людей, ладно? Люди такие обидчивые…
— Да уж, — услышал я, и трубку заполнило его дыхание. Потом тон Эрика изменился: — Я и правда возвращаюсь домой. Совсем ненадолго, просто вас проведать. Надеюсь, вы там со стариком одни?
— Одни, одни… Так хочется поскорее тебя увидеть.
— Это хорошо. — Повисла пауза. — Что же ты ни разу не приехал меня навестить?
— Я… Да тут вроде отец собирался к тебе на Рождество.
— Отец? Да что отец… Ты-то почему не приедешь?
В его голосе слышалась обида. Я переступил с ноги на ногу, обвел взглядом лестничную площадку и ступеньки, рассчитывая увидеть лицо отца над перилами или его тень на стене следующей площадки, где он прятался и подслушивал мои телефонные разговоры, думая, что я ничего не замечаю.
