— Приключений и женщин?
— Болван ты, Поль, — лениво отмахнулся Шайя. — Болван. Ничего в жизни не понимаешь. Нет в тебе мужской интуиции.
— Это ещё что такое?
— Мужская интуиция? — переспрашивает он. — Это способность задницей чувствовать то, что женщина вынашивает в голове. Развивается долгими годами упражнений.
— Философ ты наш, — парирую я, — никто не виноват, monsier Шайя, что вы не успели попрощаться с Лиджуан. Вернётесь обратно, а она уже замужем. Будет тебе наука, старому развратнику.
Карим что-то буркнул в ответ, но я не расслышал. Колонна уже начала движение, а он всё ещё бурчал, бросая хмурые взгляды на улицы Порто-Франко. Два патрульных джипа, из охраны периметра резко уходят вперёд. Они проводят нас до первого блок-поста, расположенного в пяти километрах от города. Зарычали моторы и машины начали выползать из Порто-Франко. Медленно, словно гигантская анаконда. Через десять-двадцать километров водители привыкнут к ритму, перестанут ломать дистанцию и движение придёт в норму: ленивое перемещение из точки А в точку Б.
Сразу за нашей машиной, идут два экспедиционных грузовика. За рулём первого, с жилым фургоном, сам Джек Чамберс. Судя по его серьёзному виду, Легенда решил тряхнуть стариной. Он спокойно развалился на сиденьи, сбил шляпу на затылок и безостановочно грызёт свою прокуренную трубку. Следом за ним грузовик-техничка, где устроились Александр Козин и Эндрю Пратт. Они, как ни странно, быстро нашли много «общего». Последнюю неделю, каждый божий день только и делают, что спорят о политике Старого света. Даже немного странно наблюдать, как невозмутимый Эндрю начинает размахивать руками. Все эти «беседы», заканчивается примерно одинаково — увлёкшись, они обязательно поругаются. Вдрызг. И будут долго бросать обиженные взгляды на друг на друга. Минут двадцать. Потом, кто-нибудь начнёт бурчать, про «отмороженных янки» или «crazy russian» и уже через несколько минут они опять вернуться к очередной теме. Мирно и дружелюбно.
Весь остальной коллектив разместился в фургоне. За время нашего знакомства я успел присмотреться к этим людям и сейчас, даже не видя, могу сказать, кто и чем занимается.
Андрей Никоненко, — наш «в меру упитанный» картограф, как всегда развлекает дам историями из своей прошлой жизни, которых знает великое множество. Он всегда весел и очень подвижен, несмотря на пухлый животик и почтенный возраст. Эдакий зеленоглазый толстячок в «самом расцвете сил». Остатки шевелюры коротко подстрижены, а загорелая лысина блестит как шар для боулинга. Утро у него всегда начинается с бритья. Бреется только опасной бритвой, которую очень бережёт. После этого, он обязательно выпьет чашку кофе, медленно выкурит сигарету и лишь тогда начнёт заниматься делами. Анастасия называет его «Карлсоном», на что Андрей Викторович совершенно не обижается. Такое ощущение, что он вообще никогда не обижается. На первый взгляд, — мягкий и очень добрый человек. Но это лишь первое впечатление. При необходимости, он может добавить металла в голос. Мне довелось слышать, как он распекал водителя, уронившего ящик с приборами. Голос звенел такой сталью, что бедный шофер пошёл красными пятнами. Да, мсье Никоненко умеет не только шутить, но и приказывать. Кстати, он приятельствует с Билом Тернером. Несмотря на большую разницу в возрасте, они с удовольствием общаются. Иногда Андрей Викторович дружески подтрунивает над Тернером, называя его «пьяницей и дебоширом». В ответ, Билл только смущённо улыбается, бросая хмурые взгляды в сторону нашего биолога Джерри Стаута. Не знаю почему, но наш «красавчик Джерри» ему не нравится. Один раз они серьёзно повздорили. Их перепалку резко оборвал Чамберс, пообещав выгнать обоих «k beninoj materi». С тех пор, эти парни демонстративно не замечают друг-друга, общаясь лишь по служебной необходимости.
