Мария высвободила руки и встала. Она попыталась пройтись туда-сюда по комнате. Она знала, что Джон будет не в состоянии воспринять ее слова. Тереза же просто ничего не желает знать. Ей надо как-то заставить их выслушать, что она им скажет, как можно быстрей, прежде чем она не растеряла мужество, для этих слов необходимое.
Она вдохнула поглубже и произнесла:
— Нам нужно расстаться. Иначе вы попадете из-за меня в серьезный переплет.
Тереза вскочила.
— Что ты такое говоришь?
— Я сейчас уйду. Если я этого не сделаю, с вами поступят так же, как поступили со мной. К чему вам иметь из-за меня неприятности?
— Зачем ты так говоришь? — Карие глаза Терезы потемнели от растерянности. — Мы никогда не бросим тебя, мы в этом поклялись, когда исчез Роланд. Если мы как-то ненароком обидели тебя, прости. Прости, пожалуйста.
Она встала и принесла Марии чай, потом стала поить ее прямо из чашки, словно ребенка.
— Тебе это поможет, — сказала она. — Джон, тебе тоже налить?
— Нет, — отмахнулся он. — Мария, что все это значит?
— Мне придется уйти, — повторила она.
— Господи помилуй, не говори так, — прошептала Тереза Марии на ухо. — Он снова запил, вот ведь горе какое. Это началось несколько дней назад. В одной забегаловке неподалеку отсюда ему отпускают в кредит. Если ты не перестанешь, он сейчас уйдет из дома.
— Оставь его в покое. Он здоровый как медведь, но не в состоянии перенести того, что видит.
Джон поднял голову.
— Черт побери, о чем это ты? Что я должен видеть?
— Мир, скрывающийся за внешней оболочкой, — сказала Мария.
— Вот как. — Джон обеими руками вцепился в край стола. Глоток шнапса сейчас был бы кстати. А потом заткнуть уши шариками из воска. — Ты хоть понимаешь, что говоришь?
— Джон, прошу тебя…
— Тереза, ведь это все несерьезно. Она хочет уйти. Когда она так говорит, она словно издевается надо мной. Мне ее жалко, мне тяжело смотреть на нее, и я очень хочу ей помочь, вот только как?
— Да, только как? — Мария вернулась к столу и села. — В конце допроса, когда им так ничего и не удалось выудить из меня, по крайней мере ничего такого, что им пригодилось бы, меня заставили подписать признание. Речь шла не о том, чтобы я призналась в конкретном преступлении, а о том, чтобы я просто признала себя виновной. В глазах Учреждения люди всегда в чем-то виноваты. И за это они станут преследовать и тебя, и Терезу, и детей.
— Проклятье, ведь мы не сделали ничего противозаконного.
— Это не имеет значения.
