— Те люди, что на вас напали, как они выглядели? Или вы их вовсе не увидели?
— Почему же, увидела, — сказала Мария. — На них были синие комбинезоны, как у рабочих в Садовом переулке.
— Как у кого? — спросил голос.
— Госпожа Савари была свидетельницей убийства этих молодых парней, ну, вы знаете, о ком идет речь, — пояснил обербригадефюрер с некоторой долей злорадства. — Позднее она дала показания, на основании которых полиция смогла опознать трупы.
— Перейдем к делу, — сказал голос. — Сколько было нападавших? Откуда они появились? Что послужило поводом для нападения?
Мария подумала, что эти двое принадлежат к враждующим сторонам, но теперь ей было совершенно все равно. Ее словно укачивало на мягком облаке, голоса и вопросы доносились издалека.
— Я не знаю, — сказала она. — Просто не знаю.
— Она находится под воздействием наркотиков? — спросил невидимый голос.
— Приняла сильное болеутоляющее средство, — ответил обербригадефюрер. — Взгляните сами.
— Слишком слаба, чтобы отвечать, но все же упорствует. Надо это преодолеть.
— Что вы намерены делать? — спросил обербригадефюрер.
— Ждать.
Спустя какое-то время открылась дверь. Вошли две высокие, сильные женщины. Одна быстрым движением взяла Марию за левую руку, подняла ее кверху и стянула вниз рукав блузки, другая воткнула иглу шприца в обнаженное предплечье.
— Скоро вы все прекрасно вспомните, — сказал голос.
Мария почувствовала укол раньше, чем успела понять, что произошло. Она взглянула на обербригадефюрера, потом на обеих женщин, затем, тесно прижав руки к телу, сжалась в комок. Бумажные человечки, сплошь бумажные человечки. И улыбающиеся мертвецы. А может, улыбались те, другие. Они натянули на головы чулки, и там еще что-то было. Сапоги.
— Вы не располагаете полномочиями задавать вопросы об Учреждении, — сказал обербригадефюрер.
— Ха, — сказал голос, — я спрашиваю о чем хочу. Госпожа Савари, — обратился он снова к Марии, — вы сказали, что на вас напали люди из ИАС. Чем вы обоснуете это утверждение?
Свет начал растекаться и перемешиваться с темнотой. Он двигался очень медленно и тягуче, словно вытекал понемногу. И вот пелену прорвало.
— Были раны, — громко сказала Мария.
— Вы видели это своими глазами?
— Да. У нее были глубокие раны. Такие, что она умерла.
Обербригадефюрер нервно передернул плечами. Его фигура вдруг выросла до гигантских размеров, потом снова уменьшилась.
— Вас спрашивают не о взрыве бомбы, а о людях, которые на вас напали.
