Тереза позвала детей, от страха спрятавшихся под стол, и чмокнула испуганного Пьера в нос.
— Он все равно бы не позвал врача. Займись-ка детьми, а я сделаю для Марии компрессы на голову. Уж видно, нам самим придется из всего выпутываться.
— Мама заболела? — спросила Изабелла.
Джон кивнул.
— Пойдем, пойдем со мной, мой зайчик, пойдем на кухню, приготовим какую-нибудь вкуснятину. Пойдем!
Изабелла подошла к Джону и уцепилась за полу его пиджака.
— А ты, Пьер?
Пьер молча покачал головой и уселся на постель в ногах у матери. Он сидел там, отказавшись от еды, и следил, как Тереза меняла компрессы, пока не заснул. Джон отнес его в другую комнату и положил рядом с Изабеллой.
— Он уже все понимает, — сказала Тереза, — но еще не во всем может разобраться. То-то и худо.
Она не отходила от Марии, беспокойно метавшейся по постели. Джон сел за стол, оперся на него локтями и стал рассматривать свои руки.
— Это все не по мне, — сказал он.
— Что?
— Просто сидеть и ждать. Да только что можно поделать?
— Иди спать, — сказала Тереза. — Иди спать. Тебе надо отдохнуть. Я и сама управлюсь.
— А завтра?
— Что будет завтра, об этом мы станем думать, когда наступит завтра, — ответила Тереза. — Не начинай говорить, как Роланд. Эти его идеи и фантазии! Он расписывал нам будущее, и вот мы торчим здесь, а он исчез, и мы не знаем даже, нашел ли он свое счастье.
— Роланд никогда не говорил о счастье.
— Он говорил о том, что можно жить разумно. Разве не в этом счастье? Иди спать.
— У меня такое чувство, будто я обеих вас оставляю без помощи.
— Тут ничем не поможешь.
— Точно ничем?
— Точно ничем, — сказала Тереза. — Иди спать.
Спустя какое-то время она заметила, что лоб у Марии не пылает, как раньше. Жар спал. Под утро обе они заснули. Мария — лицом к стене. Тереза — склонившись над Марией, не отнимая ладони от ее лба. Когда Джон проснулся, он застал их спящими в этих позах. Он тихонько прошмыгнул в уборную в коридоре. В прорези почтового ящика торчала газета, снаружи падал тусклый дневной свет, но дождь перестал. Джон поставил воду для чая; проснулись и пришли на кухню дети, проснулись обе женщины. Мария молча поднялась с постели и оделась.
— Не вздумай говорить, что собираешься сегодня на службу, — сказала Тереза.
— А что ты предлагаешь? — спросила Мария.
— Мы хотели сообщить, что ты заболела.
— Это запрещено.
Мария подсела к столу и безучастно молчала, пока не увидела газету, которую Джон читал за завтраком. Она спросила, кто ее принес и не было ли еще и писем, внимательно просмотрела газету, но ничего не обнаружила.
