Коновязь имелась только перед одной юртой — восьмистенной,[1] крытой нарядной, вышитой кошмой и выделанной кожей. Здесь ведун и остановился — оставлять незнакомых лошадей без привязи он опасался. После короткого колебания, он откинул полог и заглянул в походный дом.
В центре юрты, в выложенном камнями очаге еще тлели крупные красные угли. Слева, прямо на полу, на коврах, посапывали бок о бок несколько малышей и одна женщина, накрытые общей овчиной. Судя по размеру — сшитой из доброго десятка шкур. Справа храпели всего трое крупных дядек, каждый на своей постели, если можно так назвать волчьи шкуры в качестве одеяла и непонятные скрутки вместо подушек. В одном из кочевников Середин узнал Джайло-Манапа. Старейшина спал беспокойно, метался на толстом пушистом ковре, стонал и поминутно взмахивал руками. Видать, чувствовал, что на стойбище творится неладное — но одолеть чары сон-травы никак не мог.
Обогнув спящих, ведун поднял с сундука у стены синий вышитый халат, встряхнул. Одеяние показалось ему красивым и удобным. К тому же, под халатом были приготовлены мягкие штаны, жилетка, а рядом стояла пара сапог. Хмыкнув, Олег быстро оделся. Сапоги показались слишком тугими — но войлок не резина, растянется. Жилетка наоборот — слишком свободной. Но никто не мешал запахнуть ее и халат поплотнее.
Совесть Олега не мучила ни секунды. Ведь кочевники отобрали у него пять лошадей, пять мечей и столько же поясных наборов. Он забирал четырех скакунов, один меч и еще немного мелочей. Вполне честная сделка. Пожалуй даже, туземцы оставались в наваре. Чего стесняться?
Ведун прошел по юрте, подобрал чересседельную сумку, сунул в нее пару мешочков с зерном, куль с сушеным мясом, связку вяленой рыбы и покинул гостеприимное жилище. Припасы он навьючил на одного из заводных коней, и только собрался идти дальше, как в стоящей через дорогу юрте дернулся полог, и на улицу, покачиваясь, выбрел обнаженный добрый молодец с Олега ростом и столь же широкий в плечах. Он пристроился к кустику крапивы и… только тут заметил незнакомца в одеяниях старейшины стойбища.
— Привет! — помахал ему рукой ведун и подошел ближе. — Ты чего, не ужинал, что ли?
— Нет, не до того мне ныне, уважаемый… — прищурился молодец. — Ты кто?
— Да я свой. Вот смотри…
Олег вскинул вверх левую руку и, когда кочевник проводил ее взглядом, с силой ударил его ногой в пах. Бедолага охнул, складываясь пополам, Середин дернул меч и со всего замаха ударил его по основанию черепа. Естественно, плашмя. Русские воины никогда не убивают безоружных — и рука сама повернула клинок. Молодец завалился головой в крапиву, а ведун, поколебавшись, скользнул под еще покачивающийся полог.
