13. Д. Потрошитель. Этюд в багровых тонах.
Как рекомендуется во всех классических детективах, я выписала на отдельный лист всю известную информацию.
Дина. Ей кто-то позвонил, после чего она кинулась к покойнику. То есть, еще не покойнику, поскольку в четверть четвертого он, по словам вдумчивого Гордеева, отчасти подтвержденным соседкой Таней, был еще жив. Появилась там, по словам того же Гордеева, в двадцать пять минут четвертого, ушла без четверти четыре. Что делала в эти полчаса — неизвестно. Молчит, на вопросы не отвечает.
Валентина Николаевна сперва рьяно бросалась в бой, затем как-то остыла.
Гордеев сразу после моего визита куда-то уходил. Может, просто на рынок за продуктами, может, прогуляться, а может, и еще куда-то. Имеет ли это значение? Черт его знает!
Вадик врет, что они с Диной были близки, и врет, что в момент смерти Челышова был на пляже.
У дома в это время стояла чужая белая «пятерка».
На орудии убийства динины пальчики, зато на телефоне — вообще никаких.
В целом получался бред. Злокачественный. Шизофренический. А может, параноидальный. В общем, пора звонить психиатру.
— Ильин, мне кажется, что после того, как ты втравил меня во все это безобразие, ты, как честный человек, просто обязан на мне жениться, — в трубке послышалось сдавленное бульканье, затем непонятный хруст. Мне почему-то сразу представилось, как Никита наливает стакан воды из унылого стандартного графина, пьет — а затем откусывает кусок стакана. Никак иначе я услышанные звуки интерпретировать не смогла. Голос ненаглядного, последовавший за звуками, был, однако, ясен и чист:
— Когда мадам угодно? Завтра? Сегодня уже поздновато.
Тут уж я едва не откусила край кофейной чашки. Однако сдержалась и, как-то вдруг вспомнив, что звоню не ради сантиментов, а по делу, ответила почти спокойно:
— Мадам пока угодно истребовать аудиенции. И только попробуй сказать, что занят до самой пятницы!
— Не попробую, — хмыкнул Никита Игоревич. — Тем более что пятница — сегодня.
Явился он моментально. Вот если бы не труп господина Челышова, маячивший где-то в отдалении — о господи, ну и картинки у меня получаются! — можно было бы потешить самолюбие и решить, что Никитушка неровно ко мне дышит. И «ковать железо». Сразу. Но — дело прежде всего.
Да что же это за напасть — такой дивный мужик, и вечно между нами какие-то трупы валяются! Н-да, Маргарита Львовна, картинки у тебя получаются действительно… м-м… впечатляющие..
Я пыталась воспринять честно изливаемый на меня поток информации, но размышляла почему-то о совершенно посторонних вещах. Вот за что я Ильина до сих пор терплю? Глаза, конечно, фантастические — но сам-то, при всех своих достоинствах, совершенно невыносим. Призовой зануда. Фирменный. Наверное, за голос, больше не за что.
