На двенадцатом этаже открылась какая-то дверь. Женский голос строго сказал:
— И смотри у меня, чтобы никаких лифтов!
Женскому голосу ответил детский, причем крайне возмущенный:
— Ну, мам, я что, маленький?! Я же обещал!
— Ладно-ладно, беги уж, взрослый, — женщина рассмеялась.
На лестнице послышалось странное ритмичное бумканье. Через минуту в поле моего зрения явилось дитя лет примерно шести от роду в сопровождении велосипеда типа «Дружок» — бумкали по ступенькам его колеса. Велосипед выглядел видавшим виды, дитя напоминало негатив: загар а ля индеец, выгоревшие до белизны волосы, светло-зеленые шорты и такая же майка. Из «негативного» образа выпадали лишь глаза, темные и блестящие, как спелые вишни. Вишни некоторое время изучали меня, затем дитя придвинулось ко мне и спросило страшным шепотом:
— Ты шпион, да?
Я чуть не свалилась с ящика.
— Как тебя зовут, проницательный ты мой?
— Славик, — ответило чадо и вдумчиво пояснило. — По-настоящему Вячеслав, это когда папа считает, что я неправильно себя веду. А взрослые, значит, всегда неправильно себя ведут? Их ведь всех по-настоящему зовут? Я у мамы спрашивал, она только смеется. А его, — дитя кивнуло на велосипед, — зовут Рокки. Он только делает вид, что маленький, а на самом деле — у-у!
— Серьезная машина, — согласилась я. Причем совершенно искренне — вряд ли этот велосипедный детеныш проходил трассу Париж-Дакар, однако, судя по внешнему виду, вполне мог.
— Рокки значит каменный, а он железный, смешно, правда? А что такое Вячеслав, мама не знает. И папа тоже, так его дедушку звали, и меня теперь в честь него. А ты не знаешь?
Вообще-то «рокки», значит, скалистый, но поправлять пустяковую неточность я не стала. Зато я могла ответить на интересующий чадо вопрос. Ну, кажется, могла.
— Имя старинное, так что точно сегодня уже никто не знает. Есть разные варианты, — дитя слушало, распахнув глаза, и даже, кажется, чего-то понимало. — Чаще всего считают, что имя Вячеслав произошло от слова «вече». Было в древнем Новгороде такое народное собрание.
— Знаю! Вроде нашей Думы. У меня есть эн-цик-ло-пе-дия, — выговорив трудное слово, Славик перевел дух. — По истории. Для детей, — уточнил он с нескрываемым презрением. — Там картинка. Все серые и шапки бросают.
Признаться, более краткого и точного описания принципов народовластия я не встречала — «все серые и шапки бросают», ну надо же!
— Вот-вот. Тогда получается, что Вячеслав — тот, кого прославило народное собрание. Вече.
