-А чего они сейчас ругаются? Или не ругаются? – на периферии услышала я закадровый голос Жоры.
-Тебе не понять, Жорик – Андрея я из-за спины не видела, но была уверена, что он лыбится.
-Я не Жорик. Я – Георгий. И тебе жалко что ли? Ну, скажи!
-Это называется “взрослые игры”. Понятно?
-Нет.
-Не думал, что доживу до дня, когда увижу такую страсть...
-Я все слышу! – хором с Охотниковым рявкнули мы на Андрея.
-Жорик, нам пора уходить.
-Я не Жора. Я...
-Да-да, Георгий, пошли уже. Не будем мешать.
И эти двое смотались. Предатели! Мы с Егоркой уставились друг на друга. Я на него, как на врага народа. Он на меня, как на седьмое чудо света. Посверлив друг друга взглядами, продолжили:
-Снимай, кому говорю!
-Нет! Мне нравится эта футболка! Чего пристал?!
-Я тебя в таком виде к врачу не повезу!
-А кто сказал, что я собираюсь с тобой к врачу?
-Я сказал! Ты себя в зеркале видела? На зайца похожа!
-И что? На кого хочу на того и похожу!
-Ты снимешь эту чертову футболку?
-Нет! Чем она тебя не устраивает?!
-Да тем, что она сетчатая. И я не могу смотреть на это! – рявкнул окончательно взбешенный Охотников.
Ну, Давид! Ну, поганец! А я-то думаю, что он в кои-то веки раз проявил поразительное дружелюбие! А он, как всегда прикольнуться решил! Гад! Охотников даже не понял, как я выхватила у него футболку и переоделась. А ту пакость, что дал мне Давид, кинула на пол и потопталась на ней. С удовольствием.
-Ты настоящий друг! – расчувствовалась я и благодарно глянула на Охотникова.
-Конечно. Не была бы такой заразой сразу бы поняла.
-Сам ты зараза!
-Ну вот начинается!
-Что начинается?
-Ссора, которую ты снова затеваешь!
-Ничего подобного, я никогда первая не начинаю!
-Ага, как же! Постоянно. Наверное, поэтому тебя выдерживают только друзья.
-Естественно, ибо не дано остальным, холопам, понять меня – царя!
-Вот я об этом. Будь проще и...
-Люди тобой воспользуются!
-И люди к тебе потянутся!
-Достань жвачку, тогда люди тоже к тебе потянутся!
-Колючка!
-Репей!
-Кактус!
-А ты – мышь!
-Почему это я мышь? – озадачился Охотников.
-Потому, что мышка плакала, кололась, но продолжала есть кактус!
-Все! Не могу! – и он засмеялся.
Сегодня надо мной куча народу уже поржать успела. И было обидно. Очень. Но, почему-то смеющейся сейчас Охотников не вызвал во мне обиду. Запрокинув голову, он смеялся в голос. Его широкая грудь плавно поднималась и опускалась. Красиво. И мне хочется смеяться вместе с ним... Стоп! Что-то такое я уже проходила. И в курсе, чем такое заканчивается. Оно того не стоит. Пора закатать губу, сопли собрать назад в нос, язык засунуть в рот, а зубы наоборот выставить из пасти и ощериться.
