Анечка отвела подругу в сторону:
— Слушай, ей надо продуктов купить. Эти только выкинуть осталось.
— У меня денег мало. Хорошо, если двести рублей наскребу.
— Это не твоя проблема. Ее надо довести до дома, а потом дойти до магазина и купить еды. Договорились?
Взяв бабульку с двух сторон под руки и всучив тележку Андрею, они медленно тронулись в путь.
— А вы чего в такой холод тут бродите? Почему домой не идете? — спросила старушка через некоторое время.
— Мы ищем тридцать четвертый дом по Тамбовской улице. Два корпуса нашли, а нужного корпуса нет, — грустно ответила Лана.
— Ой, надо же! — обрадовалась она. — Я как раз живу в тридцать четвертом доме. Какой корпус?
— Пятый! — оживилась Анечка.
— А кто вам там нужен? Я там всех знаю. Квартиры в этом доме давали от предприятия. Так что мы жили все вместе: вместе работали, вместе детей воспитывали, вместе отдыхали. Это сейчас никому ни до кого нет дела, а раньше мы жили очень дружно, как одна большая семья.
Девчонки переглянулись! Вот удача так удача!
— Вы семью Белявских хорошо знаете? — спросил Андрей.
Бабка вздрогнула, словно обо что-то укололась.
— Ой, милый, соседи это мои. Беда у них! — из выцветших глаз потекли слезы.
— Что случилось? — перепугалась Анечка.
— Месяца полтора назад разбились на смерть. Алечка и Мотечка сгорели заживо. Какие люди душевые были, все время старухе помогали, то продуктов с рынка принесут, то в поликлинику свозят. А сыночек их, Андрюшенька, так то не мальчик, настоящее золотце. Сиротой остался. В больнице лежит. Говорят, не жилец… Ему голову шибко разбило при аварии. Следователь приходил, просил соседей опознать мальца. Ну, я и поехала. А что? Мальчик он был редкой доброты, порядочный, всегда здоровался при встрече, сумку подносил…
— Скажите, а Андрей сильно пострадал при аварии? Лицо цело осталось, не обгорело? Вы хорошо его разглядели? — допытывался парень.
— А как же, милок! — несвежий носовой платок осушил слезы. — Очень хорошо разглядела. Кузьминична хоть и без зубов, но зрение все такое же острое. Андрюшенька без сознания лежал, и все бредил. Как сейчас помню, лицо целое было, только синяки и царапины остались, во рту трубка, темечко перебинтовано, аккурат по самые бровки повязку наложили.
— Вы хорошо знали Белявских?
— Я Андрюшеньку за внучка считала. Он вырос на моих руках. После школы его встречала, обедом кормила. Я ж одинокая. Бог деток не дал, так вся моя материнская ласка на Андрюшеньку и направилась. Уж как любила я мальчика, как заботилась о нем. Мне Алечка и Мотечка за деток были. Иные дети о родителях так не заботятся, как они обо мне пеклись. Но видно, судьба моя горемычная, Алечку и Мотечку схоронила, теперь вот Андрюшеньку жду. Каждую неделю в квартире у них прибираюсь.
