— Это мои проблемы.
— Но я не хочу создавать тебе проблем!
— Всё, вопрос закрыт! Крутись как хочешь, но завтра в восемь часов утра ты должен быть в травмпункте на первом этаже. В восемь у врачей планерка. На всё про всё у нас будет максимум пятнадцать минут. Я отвлеку охранника, а ты прошмыгнешь на улицу. Повернешь налево за угол и дойдешь до беседки. Там я оставлю одежду. Пойдешь на выход с территории. И подожди меня на автобусной остановке. Только встань как-нибудь незаметно. Хорошо?
— Хорошо. А если ничего не получится? Если…
— Никаких если! Родителей я беру на себя. Ты ничего не потеряешь. В худшем случае вечером папа вернет тебя в больницу, и ты всего лишь отправишься в интернат в славный город Пензу и никогда не узнаешь, как тебя зовут. Оно тебе надо?
Он хмыкнул.
— У тебя есть талант уговорщика. До завтра?
— И не опаздывай.
Интересно, подумала Анечка, кладя трубку на рычажок, а как она завтра объяснит маме и папе, куда собралась ехать в половине восьмого утра?
Без трех минут восемь Анечка, сильно хромая, появилась в травмпункте.
— Ах! — закатила она глаза и совершенно обессилено повалилась в руки охраннику. — Ах, как болит! Я подвернула ногу! Сломала! Помогите!
— Тебе надо в поликлинику, — простуженным голосом просипел мужчина. — Это в ста метрах от нас.
— Там еще закрыто! — всхлипнула Анечка. Из широко распахнутых голубых глаз полились неправдоподобно большие слезы. — Ах, я еле дошла до вас! Помогите мне!
Охранник подхватил больного ребенка на руки и быстро понес по коридору в приемный покой.
— Мне будет больно? Что с моей ногой? Меня положат в больницу? Мне отрежут ногу? — сыпала Анечка вопросами, громко постанывая и кусая губы. — Я умираю? Спасите меня! Помогите!
Мужчина пытался успокоить девчонку, но та лишь громко рыдала. Он бормотал, что все в порядке, что через пару месяцев она и не вспомнит о травме. Анечка уткнулась носом в широкое плечо охранника, щедро оросив его горючими слезами. Он аккуратно посадил страдалицу в потрепаное кресло, пододвинул банкетку, чтобы ноге было удобно, и молча ретировался.
Анечка осталась одна. От волнения руки взмокли, ноги дрожат. От жары на лбу и под носом выступили крупные капли пота. Она расстегнула дубленку, вылезла из глубокого кресла и принялась заново пересчитывать время дороги, нервно шагая туда-сюда по маленькому фойе. До проходной идти двести метров — три… ну четыре минуты. Остановка совсем рядом, шагов пятьдесят — еще минута. Плюс время на переодевание… Итого десять минут максимум. Но при условии, что Андрей вышел сразу же за охранником, то есть пока тот нес ее по коридору.
