— Зачем тебе это надо? — насупившись, спросил он.
— Ты дружишь только с теми, кто тебе нужен? — возмущенно воскликнула девочка.
Андрей пожал плечами и отвернулся.
Она тут же сменила тон, ласково проговорила:
— Неужели за месяц ты не нашел никого, с кем можно было бы общаться?
— За месяц я не нашел самого главного — себя! — жестко ответил Андрей. — У меня ничего нет: ни имени, ни родных, ни друзей, ни прошлого. Порой мне кажется, что и меня тут не должно быть! Здесь все чужое! Странные люди, неестественные вещи, отвратительная пища! Я не знаю, как жить в этом мире!
— Хочешь, я помогу тебе?
— Мне не нужна жалость!
— Кто говорит о жалости? Я говорю о дружбе! Ты попал в беду. Я предлагаю помощь, а ты отказываешься! Почему?
Он молчал. Девочка терпеливо ждала ответа.
— Я боюсь, — шепотом отозвался Андрей.
И Анечка поняла, что сейчас он совершил поступок: признаться девчонке в собственной слабости — дорогого стоит. Она протянула руку. Прошло несколько самых ужасных и длинных секунд, прежде чем он заметил жест. Немного поколебавшись, Андрей сжал предложенную ладонь. Анечка едва заметно улыбнулась.
— А теперь, на правах друга, прошу тебя надеть свитер и поесть. Думаю, ты не ужинал. — К ее великому удивлению свитер оказался мал. Не такой уж Андрей тощий, если разобраться, вон плечи какие!
— Я вообще сегодня ничего не ел, если не считать за еду два куска хлеба.
— А где ты был весь день?
— Яков Иосифович договорился с институтом нейрохирургии, чтобы меня посмотрели местные специалисты. Они брали анализы, делали снимки, проводили какие-то сложные обследования. Михельсон говорит, что это надо для тех врачей, которые потом будут наблюдать меня, — жуя бутерброд с паштетом, пробубнил Андрей. — Мммм, как вкусно! Божественно вкусно!
— А то! — хмыкнула Анечка. Паштет — мамино коронное блюдо. Пышный и нежный, его можно есть ложкой. А потом корочкой хлеба тщательно «выскрести» из кастрюльки, чтобы ни крошки не осталось, ни капельки. Она сглотнула набежавшие слюнки. — Давай думать, что делать дальше. У меня есть информация, что тебя хотят отправить в детский дом…
— В интернат, — поправил он. — Я в курсе.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — округлила она глаза.
— А что я должен делать? Я вообще не представляю, что такое интернат.
— Твое счастье!
— Все так плохо? — Андрей перестал жевать на какое-то мгновение.
— Хуже некуда!
— Что делать?
— Пока не знаю. Но я обязательно что-нибудь придумаю. А у тебя точно нет родственников?
