Он резко прижал меня к себе. Затаил дыхание. Обнял настолько сильно, что стало больно.
— Думаешь, он бы посмел тебя тронуть? — голос дрожит от негодования и бессилия.
— Думаю, он уже себя не контролировал на тот момент. И еще я думаю, вот если бы я приехала за своим парнем на другой конец света, обнаружила бы его с другой девушкой, которая по всем моим представлениям о девушках проигрывает мне по всем пунктам, то, возможно, у меня тоже был какой-нибудь неадекватный срыв. Родриго наполовину испанец. Очень горячий и темпераментный. И он в то же время русский, а русских мужчин, увы, не учат уважать женщину. Даже поговорка есть такая: бьет — значит любит. Он очень переживает, что я с тобой, не понимает этого и всячески отторгает, поэтому и бесится.
— А ты со мной? — с надеждой.
— Дурашка, — рассмеялась и поцеловала его.
Кто-то из нас двоих точно сошел с ума в тот момент. Осталось лишь определить: весь мир или я. В кромешной тьме, в какой-то ужасной хижине, на голой холодной земле мы неистово любили друг друга. Завтра будет наш последний рассвет. Сегодня наша последняя ночь, растраченная на ссоры, выяснение отношений, взаимные обвинения и слезы. И мы наслаждались каждой секундой, впитывая время сквозь кожу, сквозь поцелуи, сквозь прикосновения. Мы сливались воедино. Через переплетенные пальцы проходит ток. Через дыхание в поцелуях возвращается жизнь. Ласка на грани боли, когда теряешь сознание от удовольствия, когда в глазах звезды и разноцветный салют, а тело умирает от ошеломляющей неги. Он жадно берет, как в последний раз. Я дарю ему всю себя, прощаю обиды, забываю глупости и недоразумения. Я окутываю его любовью. Заворачиваю в ласку, как в кокон. Стараюсь сделать все возможное и невозможное, лишь бы сейчас он забыл обо всем и принадлежал только мне. Чтобы эта ночь, последняя ночь, была для него особенной. Я люблю его. Люблю больше всех на свете! Люблю больше жизни! Люблю! Люблю!..
Я удобно устроилась в его объятиях. Прижалась, закрыла глаза, слушая, как восстанавливается дыхание. Одна его рука лениво поглаживает мой живот, вторая теребит сосок. Чувствую, что он улыбается. Он весь улыбка — довольная и безумно счастливая. Билл поцеловал меня в висок (ну да, куда попал в темноте, туда и чмокнул).
— Мари, я все думаю, чтобы было, если бы майри захватили Родриго, а не меня. Ты бы тоже так орала?
— Я вот слушаю тебя и никак не могу понять, ты нагло прятался в кустах, пока я металась?
