— Эй, погоди! Мне кажется, что ты не слишком хорошо понимаешь ситуацию, Билл.
— О, нет! Как раз я ее очень хорошо понимаю. И мы с тобой поедем к этим чертовым аборигенам.
— Билл, стой! Послушай. Родриго знал о тебе, знал, что я люблю другого. Я рассказывала ему. Три недели назад он сделал мне предложение…
— А ты? — он прищурился.
— А я… А мне Том позвонил в тот же вечер, и я, не раздумывая, улетела в Париж к тебе. Родриго приехал сюда, чтобы вернуть меня.
— А ты?
— А я хочу быть с тобой.
— Тогда чего ты боишься?
— Я боюсь, что он сделает тебе больно. Билл, он будет подставлять тебя. Ты это понимаешь? Он сделает всё, чтобы отбить меня. Всё, понимаешь?
— Ну вот и поиграем.
— Черт! — я вскочила и заметалась по комнате, подхватив спадающее покрывало. — Как ты не понимаешь? Это не игра! И это ты говоришь про меня! Я не приз, чтобы на меня играть!
Билл вздохнул, пошарился по комнате в поисках трусов, натянул их и подошел ко мне.
— Я уверен в тебе. Я уверен в себе. И мне интересно на все это посмотреть. Доверяй мне. И потом, я ни разу в жизни не видел живых аборигенов, — обнял и поцеловал. — Ну, пожалуйста, поедем. Все будет хорошо. Ты мне веришь?
Я скривилась от кошмарного амбре. О, Боже, пожалей мой нос.
— Ежик, иди помойся… — проныла, высвобождаясь из его объятий.
Билл хихикнул и скрылся за дверью.
Я тут же подскочила к ванной и прислушалась. Не хотелось пропустить ЭТО. ЭТО не заставило себя долго ждать. Билл сдавленно застонал и выругался. Я злорадно потерла руки. Хе-хе, звезда полей и огородов… О, как Билл матерился. Просто атас! Я за эти несколько часов мата от него услышала столько, что впору словарь составлять. Он решил принять душ. Тоже правильно. А я пока соберу нас. Ох, не было у Машки печали, завела себе Машка мужчину.
Кинула в рюкзак документы, деньги… Одежда нам не нужна, мы на один день едем… Что еще? Солнечные очки… Все, наверно. Диктофон. Фотокамера. Телефоны. Нищему собраться — только подпоясаться.
Вы когда-нибудь видели, как из кухни на полусогнутых лапах выползает щенок, только что сожравший коронное блюдо хозяйки за пять минут до гостей, и полностью раскаивающийся в своем преступлении? Так вот, Билл выглядел раз в десять забавнее. Он вцепился руками в горло и смотрел на меня, развалившуюся в кресле, так жалостливо, что я с огромнейшим трудом удерживалась от смеха. Молчу. Лицо серьезное. Ну, насколько его вообще можно состроить серьезным в этой идиотской ситуации.
